Название: Pianoforte. Sfumature di Suono (Пианино. Оттенки Звука)
Автор: Rai Mao Ren
Фэндом: KHR!
Дисклеймер: отрекаюсь
Рейтинг: G
Персонажи: Хранители
Жанр: Ангст, Виньетка, Джен, в каком-то смысле Song fic
Размер: Цикл Драбблов - по одному моменту из жизни каждого из Хранителей.
Статус: Закончен
Размещение: автору — ссыль
Предупреждения: авторский стиль(!!!)
От автора: название каждой части - цвет.

Музыка: Unkle - The Piano Echoes

Воздух наполнен звоном закатных лучей, отраженных от лакированной поверхности старого фортепиано; рука проводит по крышке, заново знакомясь с инструментом, и она открывается, легким скрипом приветствуя хозяина. В позабытой комнате с высокими окнами подвижен лишь тонкий слой пыли, вспугнутый серыми шагами редкого гостя.
Ловкие пальцы скользят по строгой белизне клавиш, не издав ни единого звука, и останавливаются на «соль». Медленный, глубокий вдох – вспоминая уроки красивой женщины с мягкими руками – и, чуть подавшись вперед, он нажимает на клавишу. Демпфер, сдерживавший колебание, отходит, и удар молоточка об упругую струну рождает слишком резкий звон, который, впрочем, сглаживается следующей нотой. Тишина мягко заполняется трепетными звуками, воздух дрожит плачем одинокой души, хрупким полузвоном струящейся по рядам черно-белых нот.
Умелые руки – после стольких лет – помнят дрожание каждой из восьмидесяти восьми клавиш, что составляют весь путь от него до нее: светящей грустным солнцем из-за облаков прошлого. Пустой пюпитр* перед ним – эта мелодия выведена на страницах памяти сияющими нотами цвета ее глаз, что навсегда останутся в его снах.
Партия ни для кого – и только для нее: так рано угасшей слишком яркой звезды. Нежные звуки ненавязчиво волнуют тонкий воздух, касаясь только стен и почти не достигая чьего-либо слуха.
Это лишь его тайна.
Прозрачные аккорды последних узоров рисунка мелодии переливаются с неслышным стуком спрятанных когтей, и низкое утробное урчание раздается около его ног. Теперь – звонкое одиночество не оглушает, не так горек пыльный воздух и чуть теплее холодным рукам.
Завершив мелодию каплями высоких нот, он неспешно подается назад, прикрывая глаза; длинные пальцы без привычных колец зарываются в густую шерсть, от чего зверь довольно выгибает спину, прижимаясь к хозяину.
Он устало встает.
Растаявшая мелодия оставляет внутри ощущение прохлады и пустоты; тонкий хвост мягко касается его спины – и, бесшумно закрыв крышку инструмента, он тихо уходит.
Созвучная поступь двоих уже не слышна за стуком прикрывшейся двери, а в пустой комнате чернеет вновь одинокое фортепиано.

________________________________
* - подставка для нот.

Часть II. Охра
Часть III. Янтарь

Часть III. Янтарь

Музыка: Piano Tribute Players - How to save a life

Звуки частых ударов кожи о кожу разбавляют вечернюю тишину глухой дробью. Единственная горящая лампа изредка мерцает, на долю секунды погружая помещение в темноту.
Серия хуков, свинг, джеб, джеб, кросс, и последний – апперкот – сминая песок в тяжелом мешке, покачивающемся на звонких цепях. Дыхание размеренное, пульс ровный – как всегда – только глаза цвета прозрачного хризолита устало полуприкрыты, когда он останавливает руками массивную грушу и горячим лбом касается прохладной кожи.
Долгий вдох, мягкий выдох.
Капелька пота сбегает по позвоночнику – на секунду отражая в себе желтоватый свет старой лампы. Таймер коротко прозвонил, оповещая об окончании тренировки.
Цепь чуть лязгнула о потолочный крюк, когда он отпустил грушу, и эхо этого звука переплелось с хрястом липучек на запястьях снимаемых перчаток.
Запах, звук, вкус, чувство борьбы, полная отдача сил и мыслей одной лишь цели: стоять до десятого гонга – все это будто завершалось таким простым и привычным движением. Глоток холодной воды – и кажется, что трезвость побежала по венам, сбрасывая пелену мимолетного пьянящего ощущения физической усталости, отрешенности, уединения.
Спрятав на секунду глаза в мягком полотенце, он вытирает лицо и волосы и, оставив его на шее, разматывает узкие белые бинты, монотонно двигая кистью. Каждый оборот – как новый виток несвободы, вынужденной или добровольной – и самому не понять, в какую он ложится сторону. Закрыв глаза и склонив голову набок, он чуть поводит плечами, окончательно признавая настоящее.
Второй моток тонкой ткани падает в раскрытую спортивную сумку, и он извлекает из небольшого бокового кармана два кольца. Широкий перстень с крупным желтоватым камнем возвращается на средний палец; рядом, на безымянный, скользит, слегка потершееся за несколько лет, тонкое золотое кольцо – и на мгновение он осязает изящную вязь простых слов, выгравированных на внутренней стороне.
Лишь слегка улыбаясь своим мыслям, он вешает сумку на плечо и направляется к двери.
Коротко мигнув несколько раз, окончательно перегоревшая лампочка тухнет, погружая помещение в темноту, которая рассекается лишь на секунду открытой дверью, в проеме которой исчезает силуэт мужчины с сумкой через плечо.

___________________________________

Часть IV. Мирт

Музыка: Bugge Wesseltoft - It's Snowing On My Piano

Неомения*. Узкий острый серп луны освещает беззвездное небо цвета индиго, слабо сияя во тьме матовым светом из-под тонких облаков и витающих снежинок. На улице сильный вихрь сносит с сугробов верхние слои снега, белой пылью покрывая картину ночи. Резкий ветер заставляет дрожать стекла высоких окон конференц-зала, выходящих на задний двор – словно узкие разрезы на фасаде особняка.
Завывания одичавшего от почти бесконечной зимы ветра – лишь фоном, вдалеке – под чуть свистящей тишиной теплой комнаты.
В темном проеме выделяется лишь серое пятно. Юноша в белой рубашке сидит на широком подоконнике, откинув голову и прикрыв глаза. Правая рука на согнутом колене, касаясь локтем холодного стекла. Размеренное дыхание, расслабленные плечи, изредка подрагивают веки, под которыми глаза – цвета дна горного озера. Несколько тонких плетеных прядей темных волос падают вдоль развязанного галстука, свисающего с шеи.
Наконец, он открывает глаза. Взгляд брошен поперек ровного ряда фонарей в саду, чей свет слабо, словно робко, светит из-под шапок снега, занесших плафоны. Очертания высокого тиса у самой дальней стены еле заметно покачиваются, отчаянно борясь с ветром.
На миг, приблизившись к окну, он чуть вдыхает, будто желая почувствовать запах самой вьюги сквозь тонкость льда-стекла, но, развернувшись, мягко соскакивает на пол. Взгляд невольно цепляется за контрастно-яркий треугольник белого на полу. Присев на корточки, он обнаруживает под резным комодом лист бумаги. Расплывающиеся в темноте, написанные от руки слова складываются в простую мысль.
Он протягивает руку, и документ деловито хрустит, когда он подбирает его и поднимается на ноги, чтобы пройти в соседний кабинет. Дверь никогда не заперта – как и любая в этом доме. Небольшой диван у левой стены, два кресла перед столом и еще одно – побольше. Короткий ворс ковра приглушает его шаги. Нужная папка легко найдена в среднем ящике широкого стола, и он, вместе с найденным документом, с легким стуком закрывается без ключа.
Кабинет наполнен странными ощущениями: бархатная темнота, призрачный след тепла не горящего камина, легкий запах табака, кожи и дерева – уютно…
Развернув высокое кресло босса ровно – спиной к окнам – он той же рукой стягивает галстук. Он свисает с пальцев, почти касаясь пола и раскачиваясь при каждом шаге.
Юноша открывает другую дверь и шагает в коридор, осторожно прикрывая ее за собой.
Резная ручка двери, поднимаясь, возвращается на место – и снова не слышно мягких шагов по темному ковру…

___________________________________
* — первое появление Луны на небе после новолуния в виде узкого серпа.

Часть V. Перванш

Музыка: Rain piano - Cause your love is all i need to live

Обон*.
Сотни фонарей под крышами домов – теплыми огоньками в дождливых сумерках зовут ушедших.
Небольшое кладбище на окраине города; аккуратные узкие дорожки между надгробий, венами разбегающиеся по сторонам от одинокой фигуры, стоящей на коленях у темно-серого от дождя камня с двумя именами. В сгущающейся темноте слышен призрачный шорох частой измороси, оседающей на листьях деревьев, траве, на гранитной поверхности.
Узкие ладони, сложенные и приподнятые перед безмятежным лицом – признание в любви, беззвучная молитва, просьба о благословении, не раз дарованном в прошлом – и закрытые глаза с осевшими на ресницах бисеринками мелкого дождя.
Трепещущие язычки пламени бумажных фонарей, проплывающих по реке, то прорезают темень, то исчезают за стволами деревьев, провожая…
Бесшумно поднявшись на ноги, он приподнимает воротник серого плаща и, спрятав руки в карманах, шагает по узкой дорожке; с коротких прядей бистровых волос изредка капает вода, то утопая в вороте, то очерчивая влажной дорожкой высокие скулы и сбегая на подбородок к тонкому шраму.
Мягкие, беззвучные шаги – неизменная привычка; на мгновение остановившись, он смотрит высоко в небо, подставив лицо моросящему дождю. В глазах цвета жженой сиены уже нет юношеских эмоций, мучительных вопросов и головоломных дилемм.
В них есть тихое, смиренное понимание: в конце концов, несправедливость жизни можно пережить. В отличие от несправедливости смерти…

___________________________________
* - японский трехдневный праздник поминовения усопших.Нередко его называют Праздником фонарей, потому что с наступлением темноты они вывешиваются родными — дабы души усопших могли найти дорогу домой. Закрывается праздник торжественным торо нагаси — красочные бумажные фонарики со свечами пускаются по реке или морю, указывая душам безопасный путь в царство мертвых.(с) Вики

Часть VI. Милори

Музыка: Piano - Incurable

Терминал номер два аэропорта Штутгарт оглашает раздражающий сигнал из всех динамиков и равнодушный голос:
– Maschine Flug 4U2884 Abflug Nach Rom13 Stunden und 40 Minuten, bitte einsteigen. Flugsteig Nummer 1.
Молодой мужчина в сером пальто и шляпе встает с сиденья в зале ожидания и проходит к первому выходу. Фальшиво-улыбчивый администратор просит предъявить билет и паспорт и, пожелав приятного полета, возвращает паспорт вместе с посадочным талоном. Мужчина, вежливо улыбнувшись, проходит под аркой металлодетектора и, направляясь к посадочной полосе, снова надевает кольца.
Двадцать девять ступеней трапа, ослепительная улыбка стюардессы, посадочный талон вместо легкой иллюзии, и кресло у иллюминатора в начале салона. Никто не замечает, как темная шляпа растворяется между пальцев в черных перчатках, и пассажир выглядывается в окно, блеснув рубином правого глаза.
Дежурные фразы и пожелания от капитана, толчок при взлете и равномерный гул полета.
– Möchten Sie Tee, Kaffee, Saft, Mineralwasser?
– Nein, danke, – преувеличенно-приветливая улыбка и серый взгляд из-под пепельно-русой челки; стюардесса проходит дальше, раздаривая улыбки и учтивость.
Мужчина откидывает голову назад и прикрывает глаза – чуть меньше получаса до приземления в аэропорту Фьюмичино – полчаса покоя, хоть и иллюзорного. Как и все вокруг. Всегда.

__________________________________
Maschine Flug 4U2884 Abflug Nach Rom13 Stunden und 40 Minuten, bitte einsteigen. Flugsteig Nummer 1. — Объявляется посадка на рейс 4U2884 до Рима. Время вылета 13 часов 40 минут. Выход номер 1.
Möchten Sie Tee, Kaffee, Saft, Mineralwasser? — Не желаете ли чаю, кофе, сока, минеральной воды?
Nein, danke - Нет, спасибо

Часть VII. Порфир

Музыка: Tzimon Barto - Prelude for piano No. 24 in D minor ( 'The Storm' ) Op. 28/24, B. 107/17

Мерный грохот волн, порывистый ветер, уносящий вдоль берега соленые брызги, пустынная пристань, в начале которой, чуть накренившись в сторону боковой подставки, стоит черный мотоцикл, и висящий на боковом зеркале непроницаемо-черный шлем отражает небо, крапчатое от капель воды. Узкий пирс дощатыми шагами уходит в хмурый океан, и на самом его краю виднеется одинокая фигура, словно ждущая непогоды.
Ниже колен черные брюки намокли от бьющихся друг с другом волн, застегнутая доверху кожаная куртка почти не защищает от хлещущего в сторону ветра. В небе тревожно и предупреждающе раздается оглушительный сухой треск грома, вызывая животное желание спрятаться. Где-то за слоями грязно-серых облаков снова прорезает небо разбегающаяся трещина молнии, отдающейся новыми раскатами грома. Величественный океан беснуется еще только на горизонте, но, надвигающийся на скалистый берег вал, похож на молот, летящий к наковальне, а одинокая фигура так же неподвижно стоит на краю пирса, не обращая внимания на бушующую вокруг природу.
Капли соленых брызг, сбегая, сливаясь друг с другом, падают с потертого края рукава на кончики пальцев и с них срываются вниз, разбиваясь у ног. Ветер хлещет то в бок, то в спину, играя влажными прядями черных волос, льнущих к бледной коже лица, а на нем – безмятежное спокойствие. И глаза цвета предштормового неба смотрят на свое отражение на горизонте, где уже сливаются тучи и волны.
В отсвете очередной молнии, расчертившей небо, он разворачивается, и, под новые раскаты глухого грома, неспешно шагает к берегу, пока гладкие волны, раньше лишь перекатывавшиеся под толщей воды, омывают край пирса, с каждой секундой продвигаясь вслед за ним.

______________________________________________________________________

Смотрите также