[khr-fanf]

Название: Изумруд-Мордоре
Автор: Rai Mao Ren
Фэндом: KHR!
Дисклеймер: отрекаюсь
Рейтинг: G
Пейринг: 7YL!Хаято/7YL!Хару
Жанр: Виньетка, Романтика, Джен/Гет, Флафф
Размер: Драббл
Предупреждения: я не в форме. я не виновааат! Т___Т

От автора: С Новым Годом Юу.
Единственного, неповторимого и любимого.

Музыка: Despina Vandi - Christougenna
Fever Ray - Keep the Streets Empty for Me

тык-тык

Музыка: Despina Vandi - Christougenna

– УБЬЮ!!!
Топот двух пар ног, рык одного и заливистый смех другого.
Под звук захлопывающейся двери Хару выглянула из ванной в спальню, где не обнаружила никого. Взгляд упал на комки полуталого снега, медленно впитывающегося сейчас простыней.
На манер Хаято, она переместила зубную щетку из одного уголка рта в другой, как сигарету, и уперла руки в бока: постельное белье надо менять сразу, иначе кровать совсем промокнет.
И где тут был плед?..

В это время двенадцатилетний Хранитель Грозы, со всей прыти, мчался в сторону большой гостиной, а широкие коридоры особняка Вонголы вслед за ним оглашал голос Хранителя Урагана, обещавшего тому легкую смерть при условии немедленной капитуляции. Слова эти звучали, возможно, раздраженно, но не зло, как могло бы быть еще несколько лет назад. Дразнящий смех мальчика затих где-то в глубине большой комнаты, где вчера по инициативе девушек вся Семья шумно и весело наряжала высокую елку, которую принесли Такеши и Рёхей.

Стоило Хаято войти в гостиную, как его обдало ледяным ветром из распахнутого окна, выдающего явные признаки бегства. Мороз пробежал по спине, а ветер трепал влажные волосы, в которых уже таял снег. Он подошел к окну; босиком по густому ворсу ковра идти было гораздо приятнее, чем по голому паркету.
Зимнее утро выдалось на редкость солнечным и снежным. Хаято не сразу заметил под окном горку снега, явно искусственную.
Когда он оглянулся на шорох хрустального шара о елочные иголки, Ламбо уже метнулся к его коленям; единственное, что он успел – схватить того за шарф и потянуть за собой. Две бесконечные секунды спустя, оба Хранителя валялись в сугробе, сплевывая забившийся в рот снег.

«Значит, этот раздолбай сгреб кучу снега для мягкого приземления. Сейчас расчувствуюсь».

- «Надень ша-арф, надень шарф»… – передразнил мальчик тоном «ох уж эти взрослые…», и тут же поймал на себе злой взгляд мужчины, чуть трясущегося от холода.

Целую секунду осознание того, что сейчас произойдет, приходило к нему пропорционально тому, как раскрывались его глаза и рот.

- Ах ты…

Но Ламбо с визгом скатился со снежной кучи, держась за концы шарфа, еще до того, как Хаято до него дотянулся. Он уже хотел погнаться за этим олухом, как из окна послышался голос Хару, на который оглянулись оба:

- Ламбо! С кухни так вкусно пахнет – кажется, пирог уже готов.

Парень заулыбался и, показав напоследок язык, поспешил ретироваться. Хаято, впрочем, успел окинуть его взглядом, в котором явственно читалось: «Ты за это ответишь».

- Ты там не закоченел? – со смешинками в голосе поинтересовалась девушка, и он понял, что руки и ноги у него действительно онемели. Шутка ли – валяться в снегу в одних пижамных штанах?

Вставая, он отряхнул с волос снег и, опершись на оконную раму, перепрыгнул через подоконник. Хару тут же накинула ему на плечи теплый синий плед с зелеными полосками; она улыбалась, стряхивая с него снег – чуть дрожащего и хмурого.
Они встретились глазами, и он задал вопрос, пришедший ему в голову сразу, как он проснулся:

- Почему ты не в постели, женщина?

Он подхватил ее под коленями и взял на руки, от чего она, судорожно вдохнув, чуть пискнула – то ли от холода, то ли от неожиданности.

***
Музыка: Fever Ray - Keep the Streets Empty for Me

"Когда двоих сближаются уста,
Плетут венок у алой розы рта
Вино и мед, желанье и покорность,
Огонь и вихрь, порыв и красота..."

Закрыв дверь ногой, он несет ее к широкой кровати и она чувствует ледяной холод его влажной кожи даже через теплую ткань.
Пепельно-обжигающий взгляд чуть исподлобья сейчас: по ее лицу – изумрудная пыль обносит расширенные зрачки против часовой, отдавая прохладой и серебром.
Рукой на его спине она скользит по шее в чуть мокрые от растаявшего снега волосы, наслаждаясь прикосновением, пронизывающим горячей дрожью каждую клетку ее холодеющей кожи.

Плед соскальзывает с его плеч и остается лежать на песочном ковре – темно-синей тенью, отброшенной ими; она чуть вытягивает носки, и мягкие белые тапки почти бесшумно падают на пол. Еще пять шагов и он опускает ее на край высокой кровати; она встает на ноги – смотрит сверху вниз.

У нее теплые руки – она убирает с его лба прядь дымчато-светлых волос, нежно проведя маленькими тонкими пальцами над бровью, вниз по щеке, и берет его лицо в ладони, тонкими прикосновениями очерчивая чуть заостренную линию высоких скул.
Несколько прядей коротких терракотовых волос, ложась на щеки, касаются выразительных губ – и он почти ревнует. Он смотрит в теплые глаза цвета мордоре – снизу вверх – падая в их глубину, изливающую жаркий свет и отражение зимнего солнца, которое сейчас не нужно.

И, вытянув в стороны обе руки, он тянет за витые золотистые шнуры, удерживающие палевый полог, и они с легким шуршанием распускаются, закрывая уютную постель от солнечного света.

Он обнимает ее за талию одной рукой, второй проводя вверх по спине – ласково, осторожно, привычно – словно перебирая клавиши рояля. Дрожь пробегает по коже от касания холодных пальцев сквозь тонкий шелк и она улыбается, скользя ладонями по его шее, предплечью и, нежно уходя из его объятия, тянет его за собой.