[khr-fanf]

Название: "Только имена"
Автор: Rai Mao Ren
Фэндом: KHR!
Дисклеймер: отрекаюсь
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Ямамото/Бьянки
Жанр: Гет, Романтика, возможен ООС
Размер: Драббл
Предупреждение: возможен ООС, TYL!(наверное)
Размещение: пожалуйста, только ссыль оставьте
От автора: Такеши, с любовью.
(Группа Ямамото/Бьянки: vkontakte.ru/club20142865?f=1)
Музыка: Elsiane - Vaporous (trip-hop downtempo)

тык-тык

Серебристые маникюрные ножницы тремя стежками перерезали кончики свежих бинтов.
Бьянки убрала лекарства и бинты в аптечку, оставив ножницы на журнальном столике. За все это время – ни слова, будто сговорившись, и лишь его глубокий вдох, когда она впервые коснулась раны.
Подняв голову, она встретила взгляд медовых глаз, неотрывно смотревших на нее последние девятнадцать минут, каждую секунду которых она ощущала усиливающимся напряжением его тела при каждом касании ее холодных пальцев. Нет, она не может долго смотреть в эти глаза, когда они ТАКИЕ.
Слишком серьезные, слишком темные, слишком близко…

- Спасибо, - бархатный голос почти эхом по большой комнате.
Она с трудом отводит взгляд.

Еще запачканной кровью рукой он поднимает с пола влажное полотенце, которым она вытирала кровь вокруг раны, и не спеша направляется в ванную.

Бьянки прижимает кулак к сердцу и глубоко вдыхает, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Перед закрытыми глазами возникают воспоминания, заставляющие вздрогнуть, будто от холода: багровое пятно, расплывающееся на темной рубашке, алые капли сквозь прижатые к телу тонкие пальцы и чуть виноватая улыбка на бледнеющем лице.
Его такая знакомая, такая родная улыбка – сегодня она впервые показалась другой…
Сегодня кое-то необратимо поменялось: просто произошло что-то особенное, где оказались нежизнеспособными ни ее хладнокровие, ни его жизнерадостность – просто на пару минут стало по-настоящему страшно…


***
Сняв окровавленную рубашку, он намочил новое полотенце и принялся вытирать бурые пятна выше раны – на груди, и ниже – на животе. Заживет через пару недель. Тело слегка ныло от усталости и слабости, но ощущения от тонких пальцев – изредка касавшихся его тела, обрабатывая рану – были гораздо сильнее.
Боль от них была гораздо сильнее.
Хрупкие руки спешно развязывали галстук и распахивали рубашку, оторвав большинство пуговиц, некоторые из которых так и остались лежать на кровати – а он смотрел на ее нахмуренный лоб и хотел разгладить пальцем морщинку на ее переносице; перекись, которой она обрабатывала рану, жгла как адский огонь – а деловитые касание ее пальцев били по нервам, как молнии; белоснежные бинты, обматываемые ею вокруг груди и пояса, стягивали ноющую рану – а ладони, которыми она аккуратно проводила по каждому слою повязки, плавили кости, рождая почти неудержимое желание перехватить их своими руками…

Выбросив грязные полотенца, он не без боли нагнулся над раковиной и несколько раз ополоснул лицо холодной водой.
Закрытые глаза, три глубоких вздоха, и он почти спокоен.

***
Дверь ванной открылась почти беззвучно.
Она до сих пор сидит на полу, подобрав под себя ноги.
Руки лежат на коленях, невидящий взгляд устремлен перед собой.

Как порой легко бывает избавиться от сомнений, терзавших душу, казалось, целую вечность: просто увидеть ее, сидящую на полу – словно маленькая девочка – с таким бесконечно тоскливым взглядом; просто понять, что нужен ей; просто сдаться своей нежности к ней.

За фоном собственных мыслей она не услышала его шагов, но, почувствовав, что он рядом, подняла голову. Он протянул ей ладонь и она, поколебавшись, все же вложила в нее руку и поднялась на ноги.


Глаза в глаза – так близко, что легко утонуть.
Он спокойно смотрит в пепельно-изумрудные глаза, и, медленно подняв руку, нежно касается ее лица.
Слишком рядом, слишком тонко, слишком поздно, чтобы обмануть, притвориться – и самая горькая слеза, сорвавшись с ресниц, сбегает по щеке.

Он наклоняется коснуться губами соленой капельки на бархатной коже.
Закрывая глаза, с ее губ, помимо воли, срывается такое блаженно-сладкое и уместное сейчас:
- Такеши…

Он отвечает поцелуем, отметая прочь все слова, все разумное, что так долго разделяло их.
Спустя мгновение ее рука, еще робко, ложится на его шею, и Бьянки отдает все, что так долго прятала за постылой маской бесстрастия.

Она случайно касается повязок там, где под ними – длинный порез, и Такеши чуть выдыхает от неожиданности. Бьянки хочет отстраниться, но он, еще касаясь губ, крепче обнимает ее, и едва ощутимо качает головой…

Ей кажется, что мир перевернулся, когда спина касается мягкого покрывала. Он придерживает ее голову левой рукой, а правой убирает из-под нее рукоять длинного меча, который с тихим стуком опускается на пол.

Поцелуи все глубже – обжигают, объятия все крепче – кажется, кожа тончает, и хочется быть так близко, как только можно двум душам, двум телам.

Так много хочется сказать, но не сейчас – когда так тонко, пылко, близко.
И на губах – жгучим шепотом сквозь сбивчивое дыхание – только имена…