It can't rain all the time
Название: I'll think about that tomorrow
Автор: Amaltiirtare-the-witch
Бета: Amaltiirtare-the-witch
Фандом: KHR
Персонажи: Гокудера, Бьякуран
Рейтинг: NC-17
Размер: midi
Статус: Закончен
Художественное оформление: Crazy_werewolf
Дисклеймер: Моя трава, персонажи нет, а так хотелось бы....
Разрешение на размещение: С моего разрешения
читать дальшеТри года. Три года он живет по инерции. Просто так. Он не чувствует ничего, ни радости, ни боли. Просыпаясь по утрам и видя солнечный свет, пробивающийся сквозь шторы из дорогой, тонкой как паутинка, ткани, вычерчивающий причудливые узоры на ковре, он ощущает лишь пустоту. Пустоту внутри. Пустоту рядом. Потому что уже три года он просыпается один.
Стандартные утренние процедуры: зарядка, душ. Словно давно заданная программа, которую тело выполняет в точности. Завтрак. Еда уже давно не приносит удовольствия, он ест ровно столько, чтобы организму хватило для полноценной деятельности. Потому что голода он тоже не ощущает. Всего лишь физиологический процесс введения в организм нужного количества питательных веществ.
Работа. Каждый день он приезжает в свой офис, сидит в своем кабинете, читает прессу, иногда секретарша с лицом фарфоровой куклы приносит документы, требующие личной подписи. Ему уже не обязательно здесь находиться и самому руководить процессом. У него есть отличные заместители, которые замечательно справляются со своими обязанностями, вовремя предоставляют все данные о прибыли, убытках, расходах. Три года назад он заскакивал в офис лишь на несколько минут, быстро подписывал нужные бумаги, давал пару поручений. И сразу же садился в свой Бугатти последней модели, цвета хамелеон, чтобы умчаться, обгоняя ветер, туда, где его ждали. Где он оставался один на один с тем, кого любил больше всех на свете. С тем, ради кого он мог пойти на многое. Он обещал поработить весь мир и бросить к ногам любимого. А любимый смеялся и говорил, что пойдет ради него на все. Даже на предательство.
В первые месяцы было особенно тяжело. Он не понимал, что происходит вокруг. Мир завертелся по-другому. Он стал замечать то, что было скрыто от него раньше. Когда человек любит, все остальное для него теряет смысл. И не имеет значения. Он не замечал, насколько мелочны и продажны люди вокруг. Насколько фальшивы их слова, улыбки. Служащие на работе улыбались, потому что он босс, он начальник, так положено. Даже если он самый ненавистный. Нужно держать лицо. А когда он отвернется, можно презрительно скривить губы или ехидно хихикнуть. Инвесторы и партнеры по бизнесу, с которыми нужно было вести деловые переговоры о сотрудничестве, преданно смотрели в глаза и ловили каждое слово. Потому что он сильный. Его компания – одна из самых процветающих. Его состояние оценивается в четверть миллиарда. Он очень тесно связан с криминальными структурами, поговаривают, что даже Дон итальянской мафии нередко выполнял его просьбы устранить особо зарвавшихся бизнесменов. Он может себе позволить выбирать, с кем сотрудничать, а с кем нет. Поэтому тем, кто хотел его покровительства в бизнесе, приходилось играть в щенячью верность и преданность, заискивая перед ним, стараясь расположить к себе. На всех светских тусовках в особняках, куда его наперебой звали все те же бизнесмены, желавшие оказаться под его стальным крылом, была все та же фальшь и притворство. Можно было не сомневаться, что если миловидная девушка в платье стоимостью в несколько Мерседесов мило улыбается тебе, значит ей от тебя что-то нужно. Неважно, что. С тобой все приветливы, все здороваются, сердечно пожимая руку, спрашивают, как дела, на лицах написан неподдельный интерес к твой персоне. Но стоит повернуться к ним спиной, как это сборище начнет обсуждать твою жизнь, истекая слюной и ядом, завидуя всему, что у тебя есть.
Когда предает тот, кому ты доверял, становится трудно доверять другим. Поэтому он доверяет совсем немногим: начальнику охраны и его личному телохранителю Марко, которого «приставил» к нему Дон. Своеобразный подарок за очень выгодный контракт с японскими коллегами на поставку оружия. И нескольким друзьям, которых он знал еще со школы. Они не достигли таких высот, кто-то преподает в университете, кто-то продает машины, а кто-то просто посвятил свою жизнь семье, воспитывая многочисленное потомство. Они часто приглашали его на все дни рождения, рождественские ужины, свадьбы и прочие мероприятия. Но он редко принимал такие приглашения. Хотя и знал, что там никто не будет тебе завидовать. Потому что в мире, где нет больших денег, каждый живет по своим возможностям. И все счастливы, радуясь тому, что имеют.
Так проходили дни, годы. Жизнь текла своим чередом. Унося в своих водах все, что он когда-либо чувствовал.
Ненависть. Он хотел уничтожить его, уничтожить все, что когда-либо было с ним связано. Будь то фотография, машина или домик в горах, где они проводили отпуск. Она жгла его изнутри, не оставляя ничего, кроме серого, безжизненного пепла, бывшего когда-то большим и светлым чувством, имя которому «Любовь».
Отчаяние. Утратив любовь, легко утратить веру, а вместе с ней и надежду. Эти три составляющие очень тесно связаны. Когда не веришь никому, трудно начать надеяться на лучшее. Но даже самая сильная буря проходит, тучи рассеиваются, и вновь показывается Солнце, освещая обломки разбитого корабля, бывшего когда-то чьей-то Мечтой.
Сейчас ему предстоит поездка в одну из самых романтичных стран – Японию. Когда-то ему хотелось уничтожить и ее. Из-за воспоминаний. Теперь ему все равно. Безразлично. Он просто едет на пару недель, заключить несколько сделок.
Стоит ему переступить порог дома, который он купил еще тогда, как раздается телефонный звонок. Один из его японских коллег решил сказать «привет».
- Как долетел, Джессо?
- Нормально.
- У тебя усталый голос, не хочешь расслабиться сегодня вечером?
- Хм. Состав все тот же?
- Нет. Ящерицы сегодня не будет. Проблемы на работе. Но он прислал вместо себя своего друга. Он, кстати, тоже итальянец.
- А деньги у него есть?
- Достаточно. Может, ты его даже знаешь. Он держит пару притонов в Венеции.
- Венеции, говоришь. Не так много у него денег, поверь. Так что, возможно, придется их выбивать.
Бьякуран ухмыльнулся. Игра в покер стала для него развлечением совсем недавно. Правда, он не понимал, что в ней такого захватывающего. На его счету в швейцарском банке лежала сумма с внушительным количеством нулей, не считая счетов на островах, о которых знал только он. Поэтому, проиграть пару-тройку миллионов ему было не в новинку, и прилива адреналина он не чувствовал. Равно, как и когда выигрывал. Поэтому он не был завсегдатаем казино. Там слишком ярко и шумно. Он предпочитал компанию из троих японских бизнесменов, членов Якудзы. Они собирались в особняке одного из них, играли в покер, разговаривая о последних новостях в криминальном и светском мирах, пили дорогое вино, коньяк, кто-то предпочитал виски или водку. Сигарный дым обволакивал помещение, делая свет люстры тусклее, наполняя атмосферу терпким запахом табака, создавая ощущение комфорта. Бьякуран приходил сюда просто так, со скуки. Игра не будоражила нервы, элитными напитками был завален его собственный винный погреб, были даже коллекционные вина, а разговоры его никогда не прельщали. Он считал их женским атрибутом.
- Ну, в этом есть что-то интересное, - голос в трубке коротко засмеялся. – Так ты придешь?
- Да. Как обычно?
- Конечно. Будем ждать.
Джессо положил трубку. Он знал эти венецианские бордели и их элитных девочек. Так называемый эскорт. Много раз мнимые друзья, его партнеры, предлагали ему вот таких вот девиц, с лицами ангелочков, для «досуга». За кругленькую сумму эта девушка была готова изображать на публике хоть любящую жену, хоть страстную любовницу. После того, как он отказался от нескольких таких «подарочков», обескураженные доброжелатели решили, что Джессо предпочитает особей своего пола. Однажды его даже удалось затянуть на аукцион. Где солидные бизнесмены и представители криминальных структур всех мастей могли приобрести себе живую игрушку. Хозяин всего этого мероприятия несколько раз отправлял к нему своих лучших подопечных, среди них были и мальчики. Их подбирают специально, смазливых, чтобы нельзя было определить возраст. Поэтому они все для него были на одно лицо, выученные, как себя вести, они похотливо улыбались, облизывая розовые губы, старательно изображая страсть и желание. Это забавляло Бьякурана. Забавляла сама идея, что можно купить то, что он когда-то считал самым чистым и светлым на Земле. Любовь. Хотя, поправлял он себя, здесь можно купить только физическую любовь. А никак не духовную. Своеобразный обман. Иллюзия.
Но сказать, что Бьякуран никогда не пользовался услугами продажной любви, было бы неверно. Секс из развлечения превратился в банальное удовлетворение физических потребностей. Поэтому несколько раз в месяц, в зависимости от этих самых потребностей, он приводил домой женщин легкого поведения. Это давало временную разрядку, помогало отвлечься от повседневных мыслей и забот.
Ровно в семь часов вечера, как было заведено в их компании, он позвонил в дверь особняка, где намечалась партия в покер. Марко он оставил в гостиной, мафиози предпочитали предаваться любимому занятию без лишних свидетелей, и прошел в небольшую, изыскано обставленную комнату. Источников света было всего два. Люстра, висевшая прямо над игральным столом, и небольшой абажур на стене, рядом с диваном. Окна были занавешены тяжелыми шторами, на полу лежал мягкий пушистый ковер, вместо обоев стены были обиты дорогим текстилем. Обстановка была довольно интимная, можно было бы даже сказать, дружеская, если бы собравшихся Джессо мог считать своими друзьями. Но двое представителей Якудзы и мелкая сошка из Италии не могли быть его друзьями. Эти пресмыкающиеся первыми продадут его шкуру, если запахнет жареным. Несмотря на это, он любил потешить их иллюзией своей лояльности.
Новый игрок оказался личностью неприятной. Они в принципе все были неприятны, но этот просто отталкивал. Дорогой костюм, золотые часы, печатка на правом безымянном пальце. Явно сделанная на заказ. Очень старая работа. Скорей всего, досталась по наследству. Дорогим парфюмом от него несло просто за километр. Правда, запах какой-то не мужской. Слишком тяжелый и слишком сладкий. Джессо хмыкнул. Похоже пахнут те самые шлюхи, работающие на него в Венеции. Глаза наверно были самыми отталкивающими в его внешности. Пустые, с каким-то странным, словно масляным, блеском. В них не читалось абсолютно ничего. Говорят, что глаза, это зеркало души. Если это так, то у него либо души нет совсем, либо она такая же темная и мутная, как бутылка из-под дешевого пойла.
После короткого приветствия, они взяли себе по стаканчику излюбленного алкоголя, которым изобиловал бар, стоявший в комнате. Джессо налил себе виски на три пальца и добавил льда. Особо напиваться он никогда не любил, одного стакана ему могло хватить на весь вечер. Поэтому когда итальянец наполнил стакан коньяком практически до краев, Бьякуран ухмыльнулся. Либо он очень любит выпить, либо просто решил оторваться на халяву. Ни первое, ни второе, не делали его лучше.
Началась игра. С первых ставок стало ясно, что ко всему прочему, Антонио, так звали хозяина венецианских борделей, еще и игрок. После некоторых проигрышей он стал очень раздраженным, злился, постоянно смотрел на карты, как будто хотел силой мысли их изменить, залпом выпивал стакан за стаканом. Его пепельница была уже полна окурков всего через час игры. И, как это бывает с людьми, подверженными игромании, при каждом проигрыше, он стремился отыграться, не осознавая, что лезет в минус. Причем каждый раз он повышал ставки, в надежде сорвать банк. Но с фортуной у него были очень плохие отношения. Поэтому сидящие за столом якудза уже начали тихонько посмеиваться и на японском обсуждать раздел имущества незадачливого игрока.
Бьякуран поморщился. Вон она, дружба. Стоит одному начать тонуть, как остальные начинают забрасывать еще держащегося на плаву камнями, чтобы поскорее поделить добычу. Можно было остановить игру, сказать хватит, чтобы не дать ему проиграться еще больше. Но кого волнуют проблемы других? Важно ведь набить собственный карман. Якудза откровенно забавлялись создавшейся ситуацией, отвечая на повышаемые Антонио ставки. У них денег было гораздо больше, чем у него, поэтому, несколько сотен тысяч в плюс или минус не играли значения. А для итальянца это было ощутимо, потому что с такими привычками, денег у него явно никогда не хватало. Интересно, чем он расплачивается за долги? Или за него отрабатывают его девочки?
Джессо с холодным интересом наблюдал, как бегают глаза этого недоумка, как он треплет чековую книжку, в панике соображая, сколько денег у него осталось.
- Нет, чеками мы не принимаем, - сказал один из якудза, ухмыляясь своему напарнику. – Придется придумать что-то другое.
- Я отыграюсь, вашу мать, просто мне не везет! – Антонио разразился потоком итальянских ругательств.
- Что будешь ставить, говори быстрее. Время не ждет. Или мы продолжаем без тебя. – Японец повертел в руках карты. А они довольно опытные, раз знают, как загнать жертву в силки. Игроман никогда не уйдет, не проиграв все до копейки, пытаясь отыграться. Иногда таким везет, и они действительно отыгрываются, но не в этом случае. Похоже, что даже Фортуне этот тип был крайне неприятен, раз она обходила его стороной.
- Цена ставки двести тысяч, либо ты поддерживаешь, либо ты уходишь.
- У меня нет с собой таких денег, я могу снять их со счета только утром!
- Ну, начинается. Тебя не предупреждали, что тут играют серьезные люди и их не волнует, есть у тебя с собой деньги или нет? – Якудза угрожающе посмотрел на бизнесмена. В его глазах мгновенно отразились страх, отчаяние, злоба и раздражение вместе. С минуту он молчал. Потом скривил губы в ухмылке и, покопавшись в бумажнике, бросил на стол фотографию.
- Может, я могу расплатиться этим?
Японец взял снимок и показал второму. Джессо повернул голову, чтобы посмотреть, что же там такое запечатлено, что может стоить двести тысяч и дать ему возможность отыграться.
На кусочке бумаги, изрядно потрепанном временем, был изображен мальчик, лет 13-ти. Он сидел на корточках и обнимал большую собаку, немецкую овчарку. Непослушные пепельные волосы торчали в разные стороны, как перья, а глаза цвета сочной молодой листвы смотрели прямо, открыто. Широкая счастливая улыбка просто испускала солнечных зайчиков, отчего Бьякурану показалось, что в окно, несмотря на тяжелые темные шторы, заглянуло солнце, обдав его теплым мягким светом. Видимо человек, делавший снимок, был очень любим ребенком, раз он так открыто улыбался. Глянув на итальянца, Джессо скривился. Явно не этот тип.
Якудза оживились. Этот урод знал, чем заинтересовать. В Азии светлые волосы редкость. А зеленые глаза тем более. За такого мальчишку на том же самом аукционе можно было бы выручить большие деньги. Но у этого ублюдка нет времени. Ему нужно сейчас. Интересно, кем ему приходится этот ребенок?
- А кто это? – Спросил японец.
- Мой сын, - ответил Антонио с нескрываемым отвращением. – Жена привела от кого-то. Но клялась и божилась, что он от меня. Шалава. Он ни капли на меня не похож, весь в нее. Тот еще сучонок. При ней был просто ангелочек, слушался, в школу ходил. Покладистый такой. Стоило ей уехать, как эта маленькая мразь убегал из дома, ночевал черт знает где. Он отказывался меня уважать, тварь. Даже отцом никогда не называл. – Антонио затянулся. Джессо было странно видеть, как он отзывался так о своем собственном ребенке. Не мудрено, что мальчик не общался с ним и всячески избегал, дети подсознательно чувствуют гнилое нутро, а у него оно было не просто гнилое, от него несло трупным запахом, запахом разлагающегося мяса. – А тут еще год назад эта сучка вздумала умереть и оставить меня с этим малолетним ублюдком. Всегда хотел от него избавиться, но жена мешала. Будет же спрашивать, где сынок подевался, искать заставит. Фотографию мне вот эту постоянно в бумажник пихала.
От отвращения Антонио даже сплюнул. У Бьякурана мысли вихрем носились в голове. В этом мире он уже привык ко всему, но это было что-то, выходящее за рамки. Вот так вот поставить на кон в игре собственного сына? Нужно быть не просто уродом, а полным моральным уродом.
- И сколько ему лет?
- Шестнадцать. Этой фотографии три года.
Значит, с возрастом он угадал правильно. Тринадцать от шестнадцати не сильно отличаются, в принципе. Разве что, парнишка уже более оформился физически.
- Он сейчас где? – Якудза явно заинтересовались.
- В отеле, спит, наверное уже.
- Тогда мы подождем, пока его привезут, - ухмыльнулся мафиози и откинулся в кресле, делая затяжку.
У Джессо не было семьи. Он сирота. Но ему всегда хотелось, чтобы у него был отец, с которым можно было посоветоваться в трудной ситуации. Чтобы у него был кто-то, близкий, родной, готовый всегда помочь и откликнуться, которому наплевать на то, кто он. Ведь главное, то, что он его сын. А остальное не важно.
Время тянулось медленно. Мерное тиканье часов отсчитывало минуты до приезда машины охраны Антонио, которую он отправил в отель за сыном.
Когда наконец на подъездной дорожке зашуршали шины, японцы оживились и с ожиданием уставились на дверь комнаты. Послышались шаги. Постучав, охранник дома вошел и спросил разрешения у хозяина. Тот согласно кивнул. Тогда в комнату вошел заспанный подросток. Его действительно подняли с постели, потому что он постоянно тер глаза, волосы были взъерошены, одежда одета наспех. Простые голубые джинсы с порванными коленками, мятая футболка и рубашка с коротким рукавом. На ногах были кеды. Видимо, мальчику действительно чужд образ жизни отца, и он предпочитает держаться от него подальше. Хмуро посмотрев на Антонио, подросток процедил:
- Тебе чего надо?
Антонио отвернулся, не удосужившись даже ответить. Хотя, что он мог сказать?
Зато якудза проявили интерес к подростку. Один встал и подошел поближе. Парень не шелохнулся, злобно глядя на мафиози.
- Я думаю, нам положен некий бонус за ожидание, Антонио, - сказал он, улыбнувшись. – Ты ведь не против, да?
Антонио спокойно сидел в кресле и не выказывал к происходящему никакого интереса. Он даже головы не повернул.
- Делай что хочешь, только не затягивай игру.
Хохотнув, японец запустил руки под футболку парня. Тот отпрянул.
- Какого черта, мразь?!
- Нельзя так со старшими, тебя разве не учили? – Схватив подростка за запястье, он швырнул его на стоявший рядом диван, и, пока тот не успел ничего сообразить, придавил своим весом, сев ему на бедра.– Не рыпайся, все будет очень быстро.
Склонившись, он попытался поймать рукой подбородок подростка, но тот вырывался, не давая возможности зафиксировать руки в одном положении. Попутно он пытался скинуть с себя непрошеного наездника, что удавалось плохо, но осложняло процесс мужчине, так как справится с беснующимся парнем у того не получалось. Когда терпение у него лопнуло, он сказал:
- Иди помоги, подержи руки этого звереныша, вырывается, тварь!
Второй якудза не заставил себя долго ждать, быстро подскочив, он схватил подростка за руки и удерживал, пока первый бесцеремонно задрал парню футболку и принялся гладить торс. Парень взвился, пихнув коленом сидящего на нем мужчину.
- Отпустите меня, уроды!
- Я же сказал, не дергайся!
- Что вообще происходит?!
- Твой папа недавно сделал ставку. И эта ставка - ты. Так что, лежи тихо и не дергайся.
На мгновение парень действительно затих. Видимо, переваривал информацию. Потом он повернул голову и посмотрел на отца. В глазах смешались злоба и отчаяние.
- Пап… Это правда? – Голос дрожал. Страшно, наверное? А папа даже не повернулся, чтобы посмотреть на сына, которого в данный момент пытались изнасиловать, прямо у него на глазах. Где-то глубоко внутри у Джессо зашевелилось желание вынести этому ублюдку мозги. В прямом смысле. Так, чтобы они остались на этом самом столе, поверх этих самых денег, ради которых он так подло поступил с собственным сыном.
Не дождавшись ответа, подросток начал извиваться, стараясь теперь выползти из-под налегшего на него якудза. Но тот всего лишь подтянул его за плечи обратно, возвращая на прежнее место, и принялся расстегивать джинсы. Парень попытался сесть, подавшись вперед, но второй прижал его руки к дивану, поэтому оставалось только брыкаться и кричать, что он и делал, вспоминая все нецензурные слова, которые знал. Якудза или не понимали итальянского, или были слишком поглощены процессом, чтобы обращать на него внимание.
- Отпусти.
Японец обернулся. Он как раз расстегнул ширинку на джинсах подростка и собирался стянуть их, как твердый голос отвлек его от этого занятия.
- Да ладно тебе, всем хватит, - хохотнул японец, кусая парня за шею, от чего тот разразился новой матерной тирадой и попытался ударить мужчину в нос лбом, но не вышло, слишком быстро тот отстранился. Рука уже скользнула вниз по талии за ремень, когда сзади раздался недвусмысленный щелчок.
- Я сказал, отпусти.
Обернувшись на звук, мафиози увидели дуло пистолета, направленно прямо на того, кто сидел сверху. Глаза Бьякурана источали холодный колкий огонь.
- Да что с тобой? Какая тебе-то разница?
- Большая. Он еще не принадлежит тебе, так что будь добр, оставь парня в покое. Не порть товар. Мне абсолютно не хочется, чтобы на нем остались синяки от твоих рук, и уж совсем не хочется получить пользованный экземпляр. Вот когда выиграешь, делай с ним все, что захочешь.
Вняв словам, произнесенным самым холодным и убедительным тоном, а пистолет служил в данном случае решающим аргументом, якудза нехотя отпустили подростка. Тот сразу же сел на диван и привел одежду в порядок. То, что он попал в ситуацию, из которой ему в одиночку не выбраться, было очевидно. Отец не поможет. Хотя, после всего этого, трудно называть его так. Охране на него наплевать, деньги им платит Антонио, значит, и слушаться они будут только его.
Судорожно проворачивая в голове варианты возможного побега, он пришел к выводу, что это бесполезно. Остается надеяться, что удастся сбежать по дороге. Он посмотрел на стол. В центре лежала большая куча игральных фишек, он часто видел такие, находя их в прикроватной тумбочке у постели родителей. Мама часто говорила, что это из-за них папа такой раздраженный. Еще в детстве, когда отец приходил домой пьяный и злой, он прятался на кухне и слышал, как Антонио кричит на мать, бьет стаканы, стоявшие в гостиной. Став старше, он пару раз попытался защитить маму, но что для разъяренного мужчины тринадцатилетний ребенок. Как щенок для тигра. И отец хватал его за горло, как хищник жертву, и, смотря в глаза, изрыгал ругательства, касающиеся его и матери, пока у ребенка не начинали течь слезы от боли и обиды. Тогда он просто швырял его в сторону. Хорошо, если на пути попадался диван или кресло. Один раз он упал прямо на стеклянный журнальный столик, который разбился от удара, и мальчик порезал руку. Была задета вена, кровь текла ручьем. Мать тогда попросила соседа отвезти их в больницу, и все время была рядом, пока ему накладывали швы. До сих пор на правой руке остался тонкий, еле заметный на светлой коже след.
Парень перемести взгляд с фишек, вызывавших столь неприятные воспоминания, на игроков. Сидевшие за столом японцы вызывали отвращение. Естественно, когда тебя хотят изнасиловать, любой будет отторгать. От них пахло алкоголем, а подросток не любил этот запах с детства. Все те же ассоциации с пьяным в доску отцом. А еще, они были все на одно лицо. Типичное утверждение любого европейца. Азиаты для них похожи друг на друга, отличаются только комплекцией, ну, голосом, возможно. Эти двое напоминали ему крыс. Маленьких, черных крыс с жесткой шерстью и отвратительным длинным лысым хвостом. У них были такие же маленькие бегающие глазки и маленькие руки, норовящие что-нибудь быстро схватить и утащить к себе в нору. Третий незнакомый ему человек разительно отличался от всех остальных. Белые волосы, непослушно торчавшие во все стороны, светлая кожа. По акценту подросток понял, что он тоже итальянец. Только другой масти. Он не понимал, что такой мужчина может делать здесь, среди этого сброда. Рубашка и брюки были очень хорошего качества, это парень мог определить на глаз. Он часто видел представителей бизнеса и криминала, ошивающихся у них дома, поэтому мог с точностью определить, сколько стоит та или иная вещь. На сумму, отданную за часы, красовавшиеся на запястье Джессо, какая-нибудь африканская страна могла жить целый год. На пальце печатка. Только не на безымянном, как у всех, а на среднем. Руки красивые, пальцы тонкие, даже изящные, но сильные. Такими пальцами можно очень просто задушить или сломать что-нибудь. Запястье, например. Только сдавить посильнее и все. Парень представил себе звук ломающихся костей и вздрогнул. Судя по тому, как быстро его послушались, он был очень влиятельным человеком. Чем он занимается? Наркотики? Оружие? Скорей всего и то и другое. Иначе заработать на сиреневый Феррари, стоявший во дворе, вряд ли возможно. То, что этот роскошный спортивный жеребец принадлежит именно Бьякурану, он не сомневался. Потому что у всех остальных не хватит даже на колесо от этой машины. Круто, наверное, покупать все, что тебе нравится.
А тем временем игра продолжалась, на кон летели фишки, ставки повышались. Парень иногда ловил на себе взгляды японцев, которые переговаривались на своем языке, то и дело заливаясь противным смехом. Лица отца он не видел. Кресло, в котором он сидел, стояло спиной к дивану. Хотя, меньше всего ему сейчас хотелось смотреть на человека, так низко с ним поступившего. Переведя взгляд на блондина, подросток встретился с ним глазами. Тот видимо, почувствовал внимание к своей персоне и решил проверить свою догадку. Пару секунд мальчишка был в оцепенении от неожиданности, потом в голове что-то щелкнуло, и он показал Бьякурану язык. Непонятно, что именно заставило его это сделать, но назад пути уже не было. Правая бровь Джессо удивленно поползла вверх, уголки рта приподнялись, но он тут же одернул себя, и лицо снова стало непроницаемо, как мраморная статуя.
- Вскрываемся? – Предложил один из японцев, когда на кону уже стояли особняк на Ибице и парочка машин.
- Да! – С готовностью ответил другой. Видимо им не терпелось поскорее узнать, кто уже сорвет банк.
- Согласен.
Джессо молча кивнул. По его виду нельзя было понять, волнуется ли он, или все происходящее ему просто до лампочки. Карты легли на стол.
-Фулхауз.
- Каре.
Второй японец расплылся в улыбке победителя.
- Стрит флеш. От пятерки.
Он не скрывал своей радости и с неподдельным интересом уставился на мальчишку.
- Кажется, кто-то переезжает, - хохотнул второй. Они были настолько уверены в своих картах, что даже забыли, что еще один игрок не открылся. Джессо молча сидел и наблюдал, как эти две змеи делят шкуру пока еще не убитого медведя. Он сидел и выжидал момент, когда положить карты. Дал этим двум макакам вдоволь насладиться ощущением победы. Потом тихо положил карты на стол пред собой, аккуратно расправив, чтобы было видно каждую.
- Стрит флеш. – Японцы мигом заткнулись и уставились на ухмыляющегося Джессо. – От десятки.
Немая сцена. Кажется, это так называется. Когда все застывают в действии, молча уставившись на пять карт, только что решивших судьбу игры. И судьбу подростка, сидевшего на диване и внимательно наблюдавшим за происходящим. Даже он не сдержал улыбки, смотря на то, как округлились глаза у якудза, секунду назад бывших полностью уверенных в своем успехе.
- Он переезжает. Только ко мне.
- Ты сжульничал! – Один из азиатов явно забылся, произнося эту фразу.
Ухмылка сошла с лица Бьякурана. Откинувшись на спинку кресла, он посмотрел прямо в глаза японцу и размеренно произнес:
- Ты обвиняешь меня в нечестной игре?
Тон был настолько холодным, что слова, словно льдинки, падали с языка и разбивались оземь с хрустальным звуком. На лице Джессо было не написано ровным счетом ничего, только глаза сверлили посмевшего упрекнуть его якудза. Подросток никогда не видел такой внутренней силы, сосредоточенной в одном человеке. Казалось, еще чуть-чуть и мафиози сделает себе харакири. Заикаясь, тот начал просить прощения:
- Нет, что Вы, я не это имел в виду. То есть, я хочу сказать, что не хотел Вас оскорбить.
Слушать этот лепет было скучно. Бьякуран зевнул, поднялся с кресла, одной рукой перекинув пиджак через плечо, и направился к выходу. Дойдя до двери, он глянул на подростка:
- Сам пойдешь или тебе помочь?
Парень решил не испытывать его терпения, поэтому быстро поднялся с дивана и пошел за Джессо. Тем более что ему хотелось поскорее покинуть этот дом. Машина уже была заведена, мотор приятно урчал. Охранник открыл дверцу, сначала сел подросток, потом Бьякуран. Насчет хозяина машины он действительно оказался прав. Они сидели в шикарном Феррари, салон был отделан мягкой кожей, вставки на приборной доске были из какого-то дерева, а по количеству приборов и всевозможных датчиков, автомобиль можно было сравнить с реактивным самолетом. Охранник сел за руль, и машина выехала за ворота и направилась в сторону города.
Оказавшись в своей машине, Джессо расслабился, откинувшись назад, и шумно выдохнул. Он выглядел уставшим. Только сейчас парень заметил небольшие морщинки в уголках глаз. При тусклом свете в комнате нельзя было рассмотреть его лицо поближе, зато сейчас у него была такая возможность. Черты лица были довольно тонкие и изящные, красивый нос, с чуть поднятым кончиком, четко очерченные губы, ровные светлые брови. Если бы не фиолетовая татуировка, ниже левого глаза, можно было бы сказать, что у него бесцветное лицо. Но этот маленький кусочек вносил разнообразие, какую-то загадку. Интересно, когда это он нанес себе этот узор? И почему?
Машина остановилась на светофоре. В голове у подростка молниеносно начали проноситься одна мысль за другой. Что ему делать? Из дома сбежать будет гораздо труднее, чем сейчас. Поэтому он быстро оглянулся на сидящего рядом Джессо. Кажется, он уснул. Мальчишка начал медленно пододвигаться к двери, намереваясь быстро выскочить. Охранник был занят дорогой, поэтому не смотрел в зеркало заднего вида. Сейчас. Открыв дверь, он попытался выйти, но сильные руки рванули его назад. Он упал на сиденье, дверь закрыли, машина поехала дальше.
- Не советую тебе так делать. – Джессо взглянул на него и снова удобно устроился на кожаном диванчике.
Подросток насупился. Больше всего он не любил чужих советов. С вызовом смотря на мужчину, он громко произнес:
- Это еще почему?
- Потому. Ты хочешь убежать. А ты хоть знаешь, куда? У тебя есть здесь друзья, которые помогут тебе? Ты в Японии, а Италия на другом конце земного шара. Поделись идеями, как ты туда собрался добираться, без денег и документов. Сбежишь от меня, тебя найдут другие. Как ты мог заметить совсем недавно, от недостатка внимания у местных мафиози ты не страдаешь. Так что можешь хоть сейчас выйти из машины, я даже попрошу водителя остановить у ближайшего населенного пункта. Только не позже, чем через 2 часа тебя уже будет лапать какой-нибудь японец, годящийся тебе в отцы. Это в лучшем случае. В худшем, тебя просто заберут в притон, где ты и года не продержишься. Сдохнешь либо от передоза наркотиков, либо от физического истощения. Недостатка в клиентах у тебя не будет.
Произнося эту речь, Бьякуран даже не посмотрел на подростка. Он все так же сидел, сложив руки на груди и закрыв глаза. Парень опустил голову. Он не любил признавать чужую правоту, но здесь у него не было выбора. Он один, в другой стране, без документов он никто, обратиться тоже не к кому. Что делать дальше, он не знал. И чем все это закончится, тоже. Отчаяние начало комом подступать к горлу. Только не плакать! Нужно держаться! Выход всегда есть, только надо его найти. Но удержать всхлипывания не удалось. Шмыгнув носом, он уставился на обивку дивана, на котором сидел, забравшись с ногами. Он не заметил, когда это он успел так устроиться, но сейчас ему не хотелось даже шевелиться.
К щеке прикоснулось что-то теплое.
- Как тебя зовут?
Открыв глаза, парень уперся взглядом в темные, как грозовое море, глаза мужчины, сидевшего рядом. Он поглаживал его по щеке тыльной стороной ладони. Отпрянув, подросток злобно уставился на него.
- Тебе какая разница?!
Джессо усмехнулся. Устало как-то.
- Неужели на мой вопрос так сложно ответить?
Подросток обижено засопел. Опять ему приходится принять чужую правоту.
- Гокудера, - пробурчал он.
- Меня Бьякуран, - сказал Джессо. – Уже скоро приедем, - добавил он, глядя в окно.
Через минут десять, машина въехала в небольшой ухоженный дворик, засаженный невысоким вечнозеленым кустарником. Охранник вышел из машины и открыл дверь автомобиля. Джессо вышел и немного подождал, наблюдая, как парень выбирается из машины. Удостоверившись, что мысли о побеге окончательно покинули его голову, и он не собирается удрать при первой же возможности, Бьякуран вошел в дом. Гокудера прошел за ним.
Дом такого влиятельного человека он представлял себе совсем по-другому. Ему казалось, что он обязательно должен быть очень большим и ярко освещенным, с кучей прислуги и охраны. Насчет обстановки его фантазия была просто безгранична, и разве что душ, из которого вместо воды лилось дорогое шампанское, не приходило на ум. Но все остальные атрибуты солидного бизнесмена, как то огромный кабинет, обшитый панелями из редкой древесины, сейф, размером с небольшую комнату, для хранения ценных бумаг, денег, брильянтов, важных документов и всего остального, роскошный бар с коллекционными винами и выдержанным коньяком просто обязаны быть. На стенах, по его глубокому убеждению, должны висеть не какие-то репродукции или работы неизвестных современных художников, а исключительно великие подлинники. Сам бы он никогда не согласился жить в таком монстре, он не любил роскошь. Точнее, не во всем. Хороший автомобиль, это одно. А кровать размером с небольшое футбольное поле, с резными ножками, парчовым балдахином и прочим, это другое.
Поэтому он приятно удивился, переступив порог азиатской резиденции Джессо. Он увидел небольшую, но уютно обставленную гостиную, с удобной мебелью, горшечными растениями, варьировавшимися от пальм и фикусов, до фиалок и кактусов. Свет был настроен так, что он равномерно покрывал всю площадь, освещая каждый уголок. Но при этом, пощелкав выключателями, можно было оставить свет только в той зоне, где ты находишься. Либо только на входе, освещая шкаф для верхней одежды, стойку для зонтиков и полочки для всякой мелочи, либо в центре, где стоял диван и два самых больших цветка. Он хотел было осмотреть остальные комнаты, но охранник легонько подтолкнул его, призывая идти дальше. Кинув на него испепеляющий взгляд, подросток проследовал за Джессо вверх по лестнице, на второй этаж. Там тоже была комната, сходная с гостиной, но она больше напоминала библиотеку, из-за книжных шкафов, уютно примостившихся у стены. Пройдя через гостиную, Бьякуран открыл дверь в небольшую комнату.
- Это твоя. Располагайся.
Пройдя внутрь, Гокудера огляделся. Кровать, письменный стол, телевизор, игровая приставка. Возле кровати стояла тумбочка, а на стене висел абажур. На окнах шторы, красиво присобранные по бокам. Дверь, наверное в ванную. И встроенный шкаф. Все как положено, стандартный набор.
- Прямо – дверь в ванную, можешь пока принять душ, полотенца уже висят. Только одежду принесут завтра утром. Шкаф пока пустой.
- Надеюсь, мне не придется ходить в костюме горничной? – Съязвил подросток. Так, ради проформы. Чтоб не расслаблялись.
- Только, если захочешь. Я передам, что у тебя «особые» пожелания. – Хохотнул Бьякуран. Гокудера нахмурился. Его вообще возможно вывести из себя? Или он всегда такой, непрошибаемый?
Пока Джессо распаковывал документы в кабинете, Гокудера принялся исследовать свою новую комнату. Сел на кровать, провел рукой по покрывалу. Мягкое. Попрыгал. Кровать хорошо пружинила. Найдя пульт от телевизора, он пощелкал по каналам. Судя по их количеству, телевидение в доме было кабельным. Полазив в шкафчике под плазменной панелью, он нашел кучу дисков с фильмами, мультиками и играми. Жить можно, решил он про себя. Сколько ему здесь придется провести времени, он не знал. Да и не хотел сейчас об этом задумываться. Хотелось есть и спать. И в душ. Поэтому он принял по-скарлетовски правильное решение, подумать об этом завтра. И направился на поиски хозяина дома, чтобы возвестить ему благую весть:
- Я хочу есть, - сказал он с порога кабинета. Джессо обернулся.
- Хорошо, скоро будем ужинать.
И снова принялся разбирать бумаги, не обращая внимания на подростка. Тот решил, что ему можно ходить везде, где не заперто, и начал обходить дом. На стене у лестницы висели картины. Какие-то пейзажи. Гокудера немного задержался возле них. Они ему не понравились. Напоминали детскую мазню, когда ребенок окунает в баночку с гуашью палец и начинает выводить на бумаге непонятные закорючки. И цвета были какие-то кричащие. Трава слишком зеленая, а небо неестественно голубое. У автора явно были проблемы, решил подросток.
- Нравится?
Обернувшись на голос, он увидел Бьякурана, с интересом за ним наблюдавшего.
- Нет, - буркнул парень.
- А почему?
- Потому что это уродство! Это даже на картину не похоже, - возмущенно ответил Гокудера. Глянув на улыбающегося Бьякурана, он мстительно добавил:
- Только полному кретину могла прийти в голову мысль купить такое убожество!
Он подумал, что тот должен обидеться, потому что по мнению Гокудеры, картины покупал он. Но Джессо лишь всего лишь улыбнулся и сказал:
- Ужин готов, пошли есть.
И отправился на кухню. Челюсть у мальчишки была готова прийти в соприкосновение с полом, он не ожидал такой реакции. Вообще, многого, что произошло сегодня, он не ожидал. Не найдя ничего сказать в ответ удаляющемуся мужчине, он просто пошел за ним. Бьякуран сел во главе стола, развернув лежащую рядом с тарелкой газету. Видимо, Гокудере можно было сесть где угодно, раз ему не указали место. Немного подумав, он выбрал место посередине, удобно устроился на стуле, по своему обыкновению поджав под себя левую ногу. Повар поставил перед ним тарелку с какими-то странными рисовыми треугольниками. Он презрительно скривил губы. У Бьякурана на ужин были суши. Повертев носом, Гокудера демонстративно отодвинул от себя тарелку и сказал:
- Я не ем суши.
- Это не суши, это онигири, - не отрывая глаз от газеты, ответил Бьякуран.
- Мне все равно как называется это хрень, я не буду есть сырую рыбу! – Заявил подросток, метнув испепеляющий взгляд на безмятежно сидевшего хозяина дома.
- Там не сырая рыба, там слива.
- Слива? – Гокудера с недоверием уставился на отвергнутое блюдо.
- Попробуй, не понравится, повар приготовит что-нибудь другое.
Парень аккуратно взял один из треугольников, обнюхал.
- Пахнет рисом.
- А чем, по-твоему, должно пахнуть? – Усмехнулся Бьякуран.
- Черт их знает этих японцев, - пробормотал Гокудера. Он осторожно откусил небольшой кусочек. Прожевал. Пока нормально. Видимо, начинка, как всегда, где-то в конце. Откусив еще раз, подросток понял, что добрался до этой самой сливы. Против его ожиданий, было вкусно. Поэтому он слопал все, что было на тарелке. Глядя, как он уплетает за обе щеки, Бьякуран улыбнулся. Уже в который раз этот подросток заставлял его губы растянуться в улыбке, просто одним своим поведением.
- Еще?
Подросток немного подумал и сказал:
- Нет, я спать.
- Тогда спокойной ночи. – Бьякуран внимательно посмотрел на мальчика. Ответит или нет? Съязвит, как обычно, наверно. Под его пытливым взглядом Гокудера почувствовал себя не очень уютно. Пробормотав себе под нос что-то вроде «спасибо», он быстро выскочил из кухни и поднялся к себе в комнату. Приняв душ, он завернулся в самое большое полотенце, так как сменной одежды у него, естественно с собой не было, и улегся под одеяло. В сон парнишка погрузился очень быстро, стоило ему опустить голову на подушку.
Бьякуран же, напротив, долго не мог заснуть, проворачивая в голове события прошедшего дня. Его мучила мысль, что ему дальше делать с подростком, за которого он теперь, в некотором роде, нес ответственность. Отпустить его он не мог, потому что парню элементарно некуда было идти. А оставить его на произвол судьбы было невозможно. Потом, в Японии он всего лишь на время, пока уладит все вопросы с контрактами. А что дальше? Надо будет возвращаться в Италию, а значит, делать документы. Он несовершеннолетний, понадобится разрешение родителей на выезд. Конечно, все эти проблемы решаемы. Но он абсолютно не представлял себе дальнейшую жизнь под одной крышей с этим сгустком язвительности. И совсем не из-за подросткового духа противоречия, бушующего в нем, а потому что держать рядом с собой человека против его воли не укладывалось в моральные устои Джессо. И как разрешить эту проблему, он не знал. Но в одном был уверен точно: этот подросток буквально ворвался в его жизнь, разрушив привычное ее течение, привнеся определенные краски в ее палитру.
Проснувшись ближе к обеду, Гокудера сладко потянулся. Несмотря на то, что он спал в незнакомом месте, парень отлично выспался. Повалявшись еще несколько минут, он встал с кровати и подошел к шкафу. Вроде Бьякуран говорил, что одежду должны привезти утром. Открыв дверцы, он увидел сложенные аккуратной стопочкой джинсы, футболки, на вешалках висели рубашки. Порывшись, подросток вытащил особо понравившееся, и начал натягивать. Наскоро умывшись и почистив зубы, он спустился вниз. Дома было тихо. Пробравшись на кухню с целью закинуть что-нибудь в рот, он бесцеремонно открыл холодильник и начал вытаскивать все, что попадалось под руку. Сделав из всего, до чего дотянулся, гигантский бутерброд, он уселся в гостиной перед телевизором и съел это невообразимое сооружение из хлеба, ветчины, помидоров, майонеза, зелени и еще чего-то. Почувствовав, что еще не наелся, он вернулся на кухню, теперь уже в поисках десерта. Как нельзя кстати оказалось лежащее в морозилке мороженое. Поедать лакомство он решил в своей комнате за просмотром какого-нибудь фильма. Перебрав все диски, он уложил аккуратной стопочкой те, которые собирался посмотреть, и улегся на кровать. Несколько часов пролетели незаметно. Он даже не услышал, как к дому подъехала машина, хлопнула дверца, возвещая о возвращении хозяина дома. В реальность Гокудеру вернул голос стоящего на пороге Бьякурана:
- Я смотрю, ты уже полностью освоился.
Подросток вздрогнул от неожиданности. Оглядев устроенный в комнате разгром, с вываленной из шкафа одеждой и разбросанными по ковру дисками, он спокойно посмотрел на Джессо:
- А что, есть проблемы? Это ж вроде моя комната, ты сам сказал.
- Нет, никаких проблем. Я рад, что ты чувствуешь себя здесь, как дома. Если тебе что-нибудь нужно, скажи.
Гокудера с недоверием посмотрел на Бьякурана. Он стоял, облокотившись на дверной косяк, засунув руки в карманы брюк, с неизменной улыбкой на лице. Но глаза были уставшие. В его словах не было ни тени иронии, казалось, что он сказал правду. Подросток всерьез заинтересовался, можно ли этого человека вывести из себя, разозлить. Занятие, конечно, опасное, но не убьет же он его. Реакция Джессо на его выходки была ему непонятна. Он отлично помнил, как злился отец на беспорядок в комнате, как он мог швырнуть в него поднятой с пола книгой, игрушкой, как бил его, когда Гокудера стал немного старше. Прекрасно помнил, как молча глотал слезы от обиды и беспомощности, потому что отец был физически сильнее и мальчик просто не мог отплатить ему той же монетой. А Бьякуран другой. Он не злиться, не кричит, не бьет. Хотя, Гокудера прекрасно понимал, какую функцию, по идее, должен выполнять. Бесправной подстилки. Поэтому каждое такое проявление неподдельного интереса и внимания, где-то даже заботы, ставило его в тупик по разным причинам. Его отцу всегда было на него плевать. Его не интересовало, сыт он или хочет есть, никогда не волновало его здоровье, ребенок мог неделю мучиться сильным кашлем, пока сердобольная соседка не поила его чаем с медом и не пичкала таблетками. А другого обращения он не знал. Мать была единственным близким ему человеком, но она умерла от рака год назад. Как он пережил ее смерть, он до сих пор не помнит. Помнит только, что отец стал совсем неуправляемым. Постоянно пил, чаще проигрывал, и соответственно, чаще срывал свою злость на сыне, которого уже некому было защищать. Поэтому он постоянно сбегал из дома, ночуя на вокзалах, парках, крышах, где угодно, только не в одном доме с отцом, окончательно съехавшем с катушек.
Понемногу, жизнь начала входить в свое привычное русло. Каждое утро Джессо уезжал на работу, когда Гокудера еще спал. И возвращался вечером, иногда даже ночью. Он все так же снисходительно выслушивал гневные тирады подростка по самым разным поводам, лишь спокойно улыбаясь и внимательно наблюдая за тем, какими нелепыми способами мальчишка пытается вывести его из себя. То, что именно это является его конечной целью, он понял еще давно. Просто ребенку не хватало внимания, он пытался привлечь его таким странным способом, заставив Джессо обрушить на него свой гнев. Охранник Марко, который теперь оставался дома, чтобы следить за подростком, неоднократно звонил боссу, докладывая о последних выходках неугомонного мальчишки. Один раз он свалился в бассейн, после того, как Бьякуран лично предупредил, чтобы он не ходил там вечером, потому что можно поскользнуться и упасть в воду, если не разбить голову. Слава Богу, обошлось без травм, Гокудера отлично плавал, важен был сам факт неповиновения инструкциям. Мужчину откровенно забавляли эти тщетные попытки разозлить его, и особенно доставляло удовольствие смотреть на разочарованную мордашку подростка, когда его очередная выходка не принесла желаемых результатов.
Вскоре, все-таки Гокудере удалось найти краеугольный камень, о который можно было высечь искру гнева. Этим самым камнем стал город. Однажды он решил попроситься в центр погулять. На что Бьякуран, естественно, ответил отказом. Отпускать подростка в город было опасно, а отправлять с ним охрану было уже слишком. Поэтому Джессо приходилось отбиваться от постоянных нападок подростка, решившего добить его именно этой просьбой.
- Почему мне нельзя в город?! – Бушевал мальчишка.
- Потому что это опасно, - в сотый раз отвечая на этот вопрос, устало сказал Бьякуран.
- Так нечестно! Я хочу в город! Мне здесь надоело!
Бьякурану оставалось только молча сносить эти нападки и не обращать внимания на сверлящего его зелеными глазами подростка, уповая на то, что это ему быстро надоест, и он отстанет. Так и получалось. Не дождавшись взрыва эмоций от Бьякурана, Гокудера отправлялся в свою комнату, вымещать энергию в игре. Он задавал ему все тот же вопрос каждый день, специально вставая для этого утром, и ждал Джессо с работы. Но однажды, он не решился встретить его подобным образом.
Джессо вернулся поздно. Услышав, как хлопнула дверь машины, Гокудера пулей сбежал по лестнице вниз, намереваясь с порога задать свой коронный вопрос. Джессо медленно снял пиджак, устало ослабил узел галстука. Из-за темных кругов под глазами, вид у него был какой-то болезненный, а не просто уставший. Лицо казалось еще более худым, а нос еще более тонким. Подросток не замечал, что Бьякуран так много работает, не видел, как тот до поздней ночи сидит в кабинете, готовя документы для переговоров. С каждым днем усталость накапливалась, а отдохнуть не получалось. Парень почувствовал угрызения совести. Вместо того, чтобы дать Бьякурану возможность расслабиться, он доставал его своими нелепыми просьбами. Поэтому, подойдя поближе, он ничего не сказал, а лишь взглянул в усталые глаза мужчины. Джессо улыбнулся и потрепал его по волосам:
- Я устал, давай отложим разговор о твоей поездке в центр на потом.
Проводив его глазами, Гокудера решил, что нужно как-то загладить свою вину перед ним. Хотя, он в принципе, ни в чем не виноват, но щемящее чувство в груди не покидало его. Поэтому он решил зайти в Бьякурану попозже, когда тот уже примет душ и устроится на кровати с любимой книгой. Только что он скажет, оказавшись один на один с Джессо, Гокудера не знал. Но надеялся, что у него что-нибудь получится сымпровизировать.
Подождав полчаса, подросток тихо поскребся в дверь спальни Джессо.
- Войдите.
Открыв дверь, он заглянул в комнату. Бьякуран и правда лежал на кровати, с бокалом виски в руке.
- Ты опять хочешь что-то у меня спросить? – Он улыбнулся, жестом приглашая парня войти.
Гокудера отрицательно помотал головой. Нужно было что-то сказать, но слова все никак не шли на ум. Поэтому он просто остался стоять посреди комнаты, глядя в пол. Джессо усмехнулся.
- Тогда, может, просто составишь мне компанию?
Подросток поднял голову. Он не совсем понимал, что от него хотят. Поэтому слегка помялся на месте, не решаясь подойти ближе.
- Я не кусаюсь, не переживай, - улыбнулся Бьякуран. Подросток несмело подошел. Джессо сел на кровати, оперевшись спиной на кучу подушек.
- Садись, - сказал мужчина. – Нет, мне на колени, - он взял за запястье подростка, решившего было присесть на краешек кровати, и потянул, заставляя сесть к себе на колени.
- Зачем? – Упавшим голосом спросил Гокудера.
- Чтобы лучше тебя видеть, - засмеялся Джессо. В одной руке он держал бокал со спиртным, а вторую он положил на ладонь подростка, переплетаясь пальцами. Парень чувствовал себя не в своей тарелке. Было немного страшно, потому что он не знал, как будет себя вести Бьякуран, если выпьет слишком много. Поэтому он каждый раз с опаской смотрел на него, когда тот отпивал из бокала.
- Да не трясись ты так, не собираюсь я тебя насиловать в пьяном угаре, - сказал мужчина, улыбаясь. – Хочешь, можешь уйти прямо сейчас.
Гокудера на секунду замер. Натура у него была довольно противоречивая. Стоило ему что-то разрешить, как тут же терялся к этому интерес. Подумав немного, подросток решил остаться.
Минут пять они просто молчали. Парень не знал, куда деть глаза, поэтому его взгляд блуждал по комнате, изредка останавливаясь на самом ее хозяине, где-то в районе грудной клетки. Поднять голову и посмотреть ему в глаза, подросток не мог.
Джессо же, наоборот, внимательно осматривал сидевшего у него на ногах парнишку. Он с самого начала заметил, что его зеленые глаза не умеют врать. И в них отражаются только те эмоции, которые он действительно чувствует. Это и привлекало Бьякурана. Он отвык от искренних проявлений каких бы то ни было чувств. Подросток говорил то, что думает. Да, конечно, язвительности у него было хоть отбавляй. Но открытую агрессию он проявлял только к тем, кто ее действительно заслуживал. Чего стоили его темные, цвета зеленой яшмы, глаза, наполненные злобой и ненавистью к человеку, который проиграл сына в карты. В силу возраста и темперамента, эмоции захватывали его целиком, поэтому все, что он чувствует, было буквально написано на его лице. Мужчина усмехнулся. Допустим, сейчас, он сидит на нем, не зная, куда деть руки, левую он положил на постель, ее-то Джессо и накрыл своей ладонью, перебирая пальцы и легко поглаживая по внутренне стороне ладошки. А правую, после непродолжительных колебаний, подросток положил себе на колено. Видимо, сама ситуация была для него в новинку, он элементарно не знал, как себя вести. Это тоже было немного забавно.
- Ты девственник?
Вопрос застал мальчишку врасплох. Он глянул на Бьякурана растерянными и немного испуганными глазами. Мужчина смотрел прямо на него, на лице все тоже спокойное выражение. Гокудера начал тут же искать в его словах подвох. Что именно он имеет в виду?
- Ну, чего ты стесняешься-то? Девочки у тебя были?
Не найдя в себе сил разомкнуть губы, подросток кивнул. Он не понимал, почему его спрашивают о таких вещах. Поэтому терялся еще больше. Конечно, в голове вертелся самый приемлемый ответ, что Джессо просто пьян и несет полную чушь, поэтому лучше отвечать на его вопросы, надеясь, что потом он отстанет.
- И в этом плане тоже?
- Да, - тихо произнес Гокудера и залился краской. Он не знал, почему это вдруг это начало его смущать. Своим друзьям, одноклассникам он абсолютно не стеснялся рассказывать о своем половом опыте. Но здесь ему было как-то не по себе. Джессо был намного старше. И непонятно, почему он интересуется таким аспектом жизни подростка.
Хмыкнув, Бьякуран допил содержимое бокала и поставил его на тумбочку. Глянув на подростка еще раз, он взял обеими руками край футболки и потянул вверх. Гокудера судорожно вцепился в его запястья.
- Зачем?! – Глаза уже были не растерянные, а испуганные. Но он смотрел прямо в глаза мужчине, пытаясь найти в них ответ на такие странные действия.
- Я же сказал, не бойся, - сказал Джессо и снова легонько потянул футболку вверх. – Ты мне доверяешь?
Бьякуран серьезно посмотрел на Гокудеру. Такого вопроса подросток не ожидал, поэтому несколько секунд сидел в замешательстве. Где-то в вихре, поднявшемся в его голове, билась мысль, что нужно уйти отсюда, пока еще можно. Другая резонно замечала, что если бы Бьякуран хотел его изнасиловать, он бы давно уже это сделал, а не стал ждать две недели. Третья говорила, что кто его знает, этого итальянца, и что твориться у него в голове. Но из всеобщего гула, Гокудера смог выцепить одну мысль. Джессо его никогда не обманывал. Это не значит, что ему можно вот так просто доверять, но у него пока не было выхода. Если он перестанет верить Бьякурану, то кому тогда? Рядом больше никого нет, кто бы относился к нему по-человечески. Поэтому парень неуверенно отпустил Джессо и поднял руки вверх, позволяя тому стянуть с себя футболку.
Сидеть с обнаженным торсом перед внимательным изучающим взглядом Бьякурана было еще неуютнее. Гокудера не понимал, в чем смысл всего этого. Если хочет просто трахнуть, тогда почему тянет. Другого объяснения подросток пока придумать не мог.
- Можно потрогать? – Джессо снова взял его правую руку в свою большую ладонь и слегка поглаживал большим пальцем.
- Я что, экспонат в музее, что ли?! – Возмутился подросток.
Бьякуран хохотнул.
- Нет, просто я не знаю, как ты относишься к чужим прикосновениям. Не хочу, чтобы тебе было неприятно.
Гокудера насупился.
- Я не знаю, как это, когда тебя трогает мужчина, - пробурчал он, глядя на Джессо из-под нависших на глаза пепельных прядок.
- Тогда, давай попробуем, - улыбнулся мужчина, и, не дождавшись ответа, протянул руку и провел по животу подростка, едва касаясь подушечками пальцев. Потом поднялся немного выше, обводя чуть выступавшие ребра. Глянув на Гокудеру, Джессо не мог сдержать улыбки. Мальчишка сидел, сосредоточенно следя за движениями его руки, пытаясь понять, какие чувства вызывают в нем эти прикосновения. Видимо, ничего раздражающего или неприятного, иначе он бы сразу сказал. Косточки ключиц Бьякуран обласкал уже смелее, обводя каждую впадинку, провел большим пальцем по горлу, снизу вверх, заставляя подростка чуть запрокинуть голову. Скользнул пальцами на загривок, зарылся в волосы, слегка почесывая. Тело подростка мгновенно покрылось мурашками. Мужчина продолжил гладить тело парня, теперь уже обводя пальцами каждый позвонок, спустившись вниз, к поясу джинсов. Потом снова переключился на упругий живот, уже ладонью лаская слегка напряженные мышцы. Мальчик был очень хорошо сложен, видимо занимался спортом, под кожей прощупывались натренированные мускулы.
Автор: Amaltiirtare-the-witch
Бета: Amaltiirtare-the-witch
Фандом: KHR
Персонажи: Гокудера, Бьякуран
Рейтинг: NC-17
Размер: midi
Статус: Закончен
Художественное оформление: Crazy_werewolf
Дисклеймер: Моя трава, персонажи нет, а так хотелось бы....
Разрешение на размещение: С моего разрешения
читать дальшеТри года. Три года он живет по инерции. Просто так. Он не чувствует ничего, ни радости, ни боли. Просыпаясь по утрам и видя солнечный свет, пробивающийся сквозь шторы из дорогой, тонкой как паутинка, ткани, вычерчивающий причудливые узоры на ковре, он ощущает лишь пустоту. Пустоту внутри. Пустоту рядом. Потому что уже три года он просыпается один.
Стандартные утренние процедуры: зарядка, душ. Словно давно заданная программа, которую тело выполняет в точности. Завтрак. Еда уже давно не приносит удовольствия, он ест ровно столько, чтобы организму хватило для полноценной деятельности. Потому что голода он тоже не ощущает. Всего лишь физиологический процесс введения в организм нужного количества питательных веществ.
Работа. Каждый день он приезжает в свой офис, сидит в своем кабинете, читает прессу, иногда секретарша с лицом фарфоровой куклы приносит документы, требующие личной подписи. Ему уже не обязательно здесь находиться и самому руководить процессом. У него есть отличные заместители, которые замечательно справляются со своими обязанностями, вовремя предоставляют все данные о прибыли, убытках, расходах. Три года назад он заскакивал в офис лишь на несколько минут, быстро подписывал нужные бумаги, давал пару поручений. И сразу же садился в свой Бугатти последней модели, цвета хамелеон, чтобы умчаться, обгоняя ветер, туда, где его ждали. Где он оставался один на один с тем, кого любил больше всех на свете. С тем, ради кого он мог пойти на многое. Он обещал поработить весь мир и бросить к ногам любимого. А любимый смеялся и говорил, что пойдет ради него на все. Даже на предательство.
В первые месяцы было особенно тяжело. Он не понимал, что происходит вокруг. Мир завертелся по-другому. Он стал замечать то, что было скрыто от него раньше. Когда человек любит, все остальное для него теряет смысл. И не имеет значения. Он не замечал, насколько мелочны и продажны люди вокруг. Насколько фальшивы их слова, улыбки. Служащие на работе улыбались, потому что он босс, он начальник, так положено. Даже если он самый ненавистный. Нужно держать лицо. А когда он отвернется, можно презрительно скривить губы или ехидно хихикнуть. Инвесторы и партнеры по бизнесу, с которыми нужно было вести деловые переговоры о сотрудничестве, преданно смотрели в глаза и ловили каждое слово. Потому что он сильный. Его компания – одна из самых процветающих. Его состояние оценивается в четверть миллиарда. Он очень тесно связан с криминальными структурами, поговаривают, что даже Дон итальянской мафии нередко выполнял его просьбы устранить особо зарвавшихся бизнесменов. Он может себе позволить выбирать, с кем сотрудничать, а с кем нет. Поэтому тем, кто хотел его покровительства в бизнесе, приходилось играть в щенячью верность и преданность, заискивая перед ним, стараясь расположить к себе. На всех светских тусовках в особняках, куда его наперебой звали все те же бизнесмены, желавшие оказаться под его стальным крылом, была все та же фальшь и притворство. Можно было не сомневаться, что если миловидная девушка в платье стоимостью в несколько Мерседесов мило улыбается тебе, значит ей от тебя что-то нужно. Неважно, что. С тобой все приветливы, все здороваются, сердечно пожимая руку, спрашивают, как дела, на лицах написан неподдельный интерес к твой персоне. Но стоит повернуться к ним спиной, как это сборище начнет обсуждать твою жизнь, истекая слюной и ядом, завидуя всему, что у тебя есть.
Когда предает тот, кому ты доверял, становится трудно доверять другим. Поэтому он доверяет совсем немногим: начальнику охраны и его личному телохранителю Марко, которого «приставил» к нему Дон. Своеобразный подарок за очень выгодный контракт с японскими коллегами на поставку оружия. И нескольким друзьям, которых он знал еще со школы. Они не достигли таких высот, кто-то преподает в университете, кто-то продает машины, а кто-то просто посвятил свою жизнь семье, воспитывая многочисленное потомство. Они часто приглашали его на все дни рождения, рождественские ужины, свадьбы и прочие мероприятия. Но он редко принимал такие приглашения. Хотя и знал, что там никто не будет тебе завидовать. Потому что в мире, где нет больших денег, каждый живет по своим возможностям. И все счастливы, радуясь тому, что имеют.
Так проходили дни, годы. Жизнь текла своим чередом. Унося в своих водах все, что он когда-либо чувствовал.
Ненависть. Он хотел уничтожить его, уничтожить все, что когда-либо было с ним связано. Будь то фотография, машина или домик в горах, где они проводили отпуск. Она жгла его изнутри, не оставляя ничего, кроме серого, безжизненного пепла, бывшего когда-то большим и светлым чувством, имя которому «Любовь».
Отчаяние. Утратив любовь, легко утратить веру, а вместе с ней и надежду. Эти три составляющие очень тесно связаны. Когда не веришь никому, трудно начать надеяться на лучшее. Но даже самая сильная буря проходит, тучи рассеиваются, и вновь показывается Солнце, освещая обломки разбитого корабля, бывшего когда-то чьей-то Мечтой.
Сейчас ему предстоит поездка в одну из самых романтичных стран – Японию. Когда-то ему хотелось уничтожить и ее. Из-за воспоминаний. Теперь ему все равно. Безразлично. Он просто едет на пару недель, заключить несколько сделок.
Стоит ему переступить порог дома, который он купил еще тогда, как раздается телефонный звонок. Один из его японских коллег решил сказать «привет».
- Как долетел, Джессо?
- Нормально.
- У тебя усталый голос, не хочешь расслабиться сегодня вечером?
- Хм. Состав все тот же?
- Нет. Ящерицы сегодня не будет. Проблемы на работе. Но он прислал вместо себя своего друга. Он, кстати, тоже итальянец.
- А деньги у него есть?
- Достаточно. Может, ты его даже знаешь. Он держит пару притонов в Венеции.
- Венеции, говоришь. Не так много у него денег, поверь. Так что, возможно, придется их выбивать.
Бьякуран ухмыльнулся. Игра в покер стала для него развлечением совсем недавно. Правда, он не понимал, что в ней такого захватывающего. На его счету в швейцарском банке лежала сумма с внушительным количеством нулей, не считая счетов на островах, о которых знал только он. Поэтому, проиграть пару-тройку миллионов ему было не в новинку, и прилива адреналина он не чувствовал. Равно, как и когда выигрывал. Поэтому он не был завсегдатаем казино. Там слишком ярко и шумно. Он предпочитал компанию из троих японских бизнесменов, членов Якудзы. Они собирались в особняке одного из них, играли в покер, разговаривая о последних новостях в криминальном и светском мирах, пили дорогое вино, коньяк, кто-то предпочитал виски или водку. Сигарный дым обволакивал помещение, делая свет люстры тусклее, наполняя атмосферу терпким запахом табака, создавая ощущение комфорта. Бьякуран приходил сюда просто так, со скуки. Игра не будоражила нервы, элитными напитками был завален его собственный винный погреб, были даже коллекционные вина, а разговоры его никогда не прельщали. Он считал их женским атрибутом.
- Ну, в этом есть что-то интересное, - голос в трубке коротко засмеялся. – Так ты придешь?
- Да. Как обычно?
- Конечно. Будем ждать.
Джессо положил трубку. Он знал эти венецианские бордели и их элитных девочек. Так называемый эскорт. Много раз мнимые друзья, его партнеры, предлагали ему вот таких вот девиц, с лицами ангелочков, для «досуга». За кругленькую сумму эта девушка была готова изображать на публике хоть любящую жену, хоть страстную любовницу. После того, как он отказался от нескольких таких «подарочков», обескураженные доброжелатели решили, что Джессо предпочитает особей своего пола. Однажды его даже удалось затянуть на аукцион. Где солидные бизнесмены и представители криминальных структур всех мастей могли приобрести себе живую игрушку. Хозяин всего этого мероприятия несколько раз отправлял к нему своих лучших подопечных, среди них были и мальчики. Их подбирают специально, смазливых, чтобы нельзя было определить возраст. Поэтому они все для него были на одно лицо, выученные, как себя вести, они похотливо улыбались, облизывая розовые губы, старательно изображая страсть и желание. Это забавляло Бьякурана. Забавляла сама идея, что можно купить то, что он когда-то считал самым чистым и светлым на Земле. Любовь. Хотя, поправлял он себя, здесь можно купить только физическую любовь. А никак не духовную. Своеобразный обман. Иллюзия.
Но сказать, что Бьякуран никогда не пользовался услугами продажной любви, было бы неверно. Секс из развлечения превратился в банальное удовлетворение физических потребностей. Поэтому несколько раз в месяц, в зависимости от этих самых потребностей, он приводил домой женщин легкого поведения. Это давало временную разрядку, помогало отвлечься от повседневных мыслей и забот.
Ровно в семь часов вечера, как было заведено в их компании, он позвонил в дверь особняка, где намечалась партия в покер. Марко он оставил в гостиной, мафиози предпочитали предаваться любимому занятию без лишних свидетелей, и прошел в небольшую, изыскано обставленную комнату. Источников света было всего два. Люстра, висевшая прямо над игральным столом, и небольшой абажур на стене, рядом с диваном. Окна были занавешены тяжелыми шторами, на полу лежал мягкий пушистый ковер, вместо обоев стены были обиты дорогим текстилем. Обстановка была довольно интимная, можно было бы даже сказать, дружеская, если бы собравшихся Джессо мог считать своими друзьями. Но двое представителей Якудзы и мелкая сошка из Италии не могли быть его друзьями. Эти пресмыкающиеся первыми продадут его шкуру, если запахнет жареным. Несмотря на это, он любил потешить их иллюзией своей лояльности.
Новый игрок оказался личностью неприятной. Они в принципе все были неприятны, но этот просто отталкивал. Дорогой костюм, золотые часы, печатка на правом безымянном пальце. Явно сделанная на заказ. Очень старая работа. Скорей всего, досталась по наследству. Дорогим парфюмом от него несло просто за километр. Правда, запах какой-то не мужской. Слишком тяжелый и слишком сладкий. Джессо хмыкнул. Похоже пахнут те самые шлюхи, работающие на него в Венеции. Глаза наверно были самыми отталкивающими в его внешности. Пустые, с каким-то странным, словно масляным, блеском. В них не читалось абсолютно ничего. Говорят, что глаза, это зеркало души. Если это так, то у него либо души нет совсем, либо она такая же темная и мутная, как бутылка из-под дешевого пойла.
После короткого приветствия, они взяли себе по стаканчику излюбленного алкоголя, которым изобиловал бар, стоявший в комнате. Джессо налил себе виски на три пальца и добавил льда. Особо напиваться он никогда не любил, одного стакана ему могло хватить на весь вечер. Поэтому когда итальянец наполнил стакан коньяком практически до краев, Бьякуран ухмыльнулся. Либо он очень любит выпить, либо просто решил оторваться на халяву. Ни первое, ни второе, не делали его лучше.
Началась игра. С первых ставок стало ясно, что ко всему прочему, Антонио, так звали хозяина венецианских борделей, еще и игрок. После некоторых проигрышей он стал очень раздраженным, злился, постоянно смотрел на карты, как будто хотел силой мысли их изменить, залпом выпивал стакан за стаканом. Его пепельница была уже полна окурков всего через час игры. И, как это бывает с людьми, подверженными игромании, при каждом проигрыше, он стремился отыграться, не осознавая, что лезет в минус. Причем каждый раз он повышал ставки, в надежде сорвать банк. Но с фортуной у него были очень плохие отношения. Поэтому сидящие за столом якудза уже начали тихонько посмеиваться и на японском обсуждать раздел имущества незадачливого игрока.
Бьякуран поморщился. Вон она, дружба. Стоит одному начать тонуть, как остальные начинают забрасывать еще держащегося на плаву камнями, чтобы поскорее поделить добычу. Можно было остановить игру, сказать хватит, чтобы не дать ему проиграться еще больше. Но кого волнуют проблемы других? Важно ведь набить собственный карман. Якудза откровенно забавлялись создавшейся ситуацией, отвечая на повышаемые Антонио ставки. У них денег было гораздо больше, чем у него, поэтому, несколько сотен тысяч в плюс или минус не играли значения. А для итальянца это было ощутимо, потому что с такими привычками, денег у него явно никогда не хватало. Интересно, чем он расплачивается за долги? Или за него отрабатывают его девочки?
Джессо с холодным интересом наблюдал, как бегают глаза этого недоумка, как он треплет чековую книжку, в панике соображая, сколько денег у него осталось.
- Нет, чеками мы не принимаем, - сказал один из якудза, ухмыляясь своему напарнику. – Придется придумать что-то другое.
- Я отыграюсь, вашу мать, просто мне не везет! – Антонио разразился потоком итальянских ругательств.
- Что будешь ставить, говори быстрее. Время не ждет. Или мы продолжаем без тебя. – Японец повертел в руках карты. А они довольно опытные, раз знают, как загнать жертву в силки. Игроман никогда не уйдет, не проиграв все до копейки, пытаясь отыграться. Иногда таким везет, и они действительно отыгрываются, но не в этом случае. Похоже, что даже Фортуне этот тип был крайне неприятен, раз она обходила его стороной.
- Цена ставки двести тысяч, либо ты поддерживаешь, либо ты уходишь.
- У меня нет с собой таких денег, я могу снять их со счета только утром!
- Ну, начинается. Тебя не предупреждали, что тут играют серьезные люди и их не волнует, есть у тебя с собой деньги или нет? – Якудза угрожающе посмотрел на бизнесмена. В его глазах мгновенно отразились страх, отчаяние, злоба и раздражение вместе. С минуту он молчал. Потом скривил губы в ухмылке и, покопавшись в бумажнике, бросил на стол фотографию.
- Может, я могу расплатиться этим?
Японец взял снимок и показал второму. Джессо повернул голову, чтобы посмотреть, что же там такое запечатлено, что может стоить двести тысяч и дать ему возможность отыграться.
На кусочке бумаги, изрядно потрепанном временем, был изображен мальчик, лет 13-ти. Он сидел на корточках и обнимал большую собаку, немецкую овчарку. Непослушные пепельные волосы торчали в разные стороны, как перья, а глаза цвета сочной молодой листвы смотрели прямо, открыто. Широкая счастливая улыбка просто испускала солнечных зайчиков, отчего Бьякурану показалось, что в окно, несмотря на тяжелые темные шторы, заглянуло солнце, обдав его теплым мягким светом. Видимо человек, делавший снимок, был очень любим ребенком, раз он так открыто улыбался. Глянув на итальянца, Джессо скривился. Явно не этот тип.
Якудза оживились. Этот урод знал, чем заинтересовать. В Азии светлые волосы редкость. А зеленые глаза тем более. За такого мальчишку на том же самом аукционе можно было бы выручить большие деньги. Но у этого ублюдка нет времени. Ему нужно сейчас. Интересно, кем ему приходится этот ребенок?
- А кто это? – Спросил японец.
- Мой сын, - ответил Антонио с нескрываемым отвращением. – Жена привела от кого-то. Но клялась и божилась, что он от меня. Шалава. Он ни капли на меня не похож, весь в нее. Тот еще сучонок. При ней был просто ангелочек, слушался, в школу ходил. Покладистый такой. Стоило ей уехать, как эта маленькая мразь убегал из дома, ночевал черт знает где. Он отказывался меня уважать, тварь. Даже отцом никогда не называл. – Антонио затянулся. Джессо было странно видеть, как он отзывался так о своем собственном ребенке. Не мудрено, что мальчик не общался с ним и всячески избегал, дети подсознательно чувствуют гнилое нутро, а у него оно было не просто гнилое, от него несло трупным запахом, запахом разлагающегося мяса. – А тут еще год назад эта сучка вздумала умереть и оставить меня с этим малолетним ублюдком. Всегда хотел от него избавиться, но жена мешала. Будет же спрашивать, где сынок подевался, искать заставит. Фотографию мне вот эту постоянно в бумажник пихала.
От отвращения Антонио даже сплюнул. У Бьякурана мысли вихрем носились в голове. В этом мире он уже привык ко всему, но это было что-то, выходящее за рамки. Вот так вот поставить на кон в игре собственного сына? Нужно быть не просто уродом, а полным моральным уродом.
- И сколько ему лет?
- Шестнадцать. Этой фотографии три года.
Значит, с возрастом он угадал правильно. Тринадцать от шестнадцати не сильно отличаются, в принципе. Разве что, парнишка уже более оформился физически.
- Он сейчас где? – Якудза явно заинтересовались.
- В отеле, спит, наверное уже.
- Тогда мы подождем, пока его привезут, - ухмыльнулся мафиози и откинулся в кресле, делая затяжку.
У Джессо не было семьи. Он сирота. Но ему всегда хотелось, чтобы у него был отец, с которым можно было посоветоваться в трудной ситуации. Чтобы у него был кто-то, близкий, родной, готовый всегда помочь и откликнуться, которому наплевать на то, кто он. Ведь главное, то, что он его сын. А остальное не важно.
Время тянулось медленно. Мерное тиканье часов отсчитывало минуты до приезда машины охраны Антонио, которую он отправил в отель за сыном.
Когда наконец на подъездной дорожке зашуршали шины, японцы оживились и с ожиданием уставились на дверь комнаты. Послышались шаги. Постучав, охранник дома вошел и спросил разрешения у хозяина. Тот согласно кивнул. Тогда в комнату вошел заспанный подросток. Его действительно подняли с постели, потому что он постоянно тер глаза, волосы были взъерошены, одежда одета наспех. Простые голубые джинсы с порванными коленками, мятая футболка и рубашка с коротким рукавом. На ногах были кеды. Видимо, мальчику действительно чужд образ жизни отца, и он предпочитает держаться от него подальше. Хмуро посмотрев на Антонио, подросток процедил:
- Тебе чего надо?
Антонио отвернулся, не удосужившись даже ответить. Хотя, что он мог сказать?
Зато якудза проявили интерес к подростку. Один встал и подошел поближе. Парень не шелохнулся, злобно глядя на мафиози.
- Я думаю, нам положен некий бонус за ожидание, Антонио, - сказал он, улыбнувшись. – Ты ведь не против, да?
Антонио спокойно сидел в кресле и не выказывал к происходящему никакого интереса. Он даже головы не повернул.
- Делай что хочешь, только не затягивай игру.
Хохотнув, японец запустил руки под футболку парня. Тот отпрянул.
- Какого черта, мразь?!
- Нельзя так со старшими, тебя разве не учили? – Схватив подростка за запястье, он швырнул его на стоявший рядом диван, и, пока тот не успел ничего сообразить, придавил своим весом, сев ему на бедра.– Не рыпайся, все будет очень быстро.
Склонившись, он попытался поймать рукой подбородок подростка, но тот вырывался, не давая возможности зафиксировать руки в одном положении. Попутно он пытался скинуть с себя непрошеного наездника, что удавалось плохо, но осложняло процесс мужчине, так как справится с беснующимся парнем у того не получалось. Когда терпение у него лопнуло, он сказал:
- Иди помоги, подержи руки этого звереныша, вырывается, тварь!
Второй якудза не заставил себя долго ждать, быстро подскочив, он схватил подростка за руки и удерживал, пока первый бесцеремонно задрал парню футболку и принялся гладить торс. Парень взвился, пихнув коленом сидящего на нем мужчину.
- Отпустите меня, уроды!
- Я же сказал, не дергайся!
- Что вообще происходит?!
- Твой папа недавно сделал ставку. И эта ставка - ты. Так что, лежи тихо и не дергайся.
На мгновение парень действительно затих. Видимо, переваривал информацию. Потом он повернул голову и посмотрел на отца. В глазах смешались злоба и отчаяние.
- Пап… Это правда? – Голос дрожал. Страшно, наверное? А папа даже не повернулся, чтобы посмотреть на сына, которого в данный момент пытались изнасиловать, прямо у него на глазах. Где-то глубоко внутри у Джессо зашевелилось желание вынести этому ублюдку мозги. В прямом смысле. Так, чтобы они остались на этом самом столе, поверх этих самых денег, ради которых он так подло поступил с собственным сыном.
Не дождавшись ответа, подросток начал извиваться, стараясь теперь выползти из-под налегшего на него якудза. Но тот всего лишь подтянул его за плечи обратно, возвращая на прежнее место, и принялся расстегивать джинсы. Парень попытался сесть, подавшись вперед, но второй прижал его руки к дивану, поэтому оставалось только брыкаться и кричать, что он и делал, вспоминая все нецензурные слова, которые знал. Якудза или не понимали итальянского, или были слишком поглощены процессом, чтобы обращать на него внимание.
- Отпусти.
Японец обернулся. Он как раз расстегнул ширинку на джинсах подростка и собирался стянуть их, как твердый голос отвлек его от этого занятия.
- Да ладно тебе, всем хватит, - хохотнул японец, кусая парня за шею, от чего тот разразился новой матерной тирадой и попытался ударить мужчину в нос лбом, но не вышло, слишком быстро тот отстранился. Рука уже скользнула вниз по талии за ремень, когда сзади раздался недвусмысленный щелчок.
- Я сказал, отпусти.
Обернувшись на звук, мафиози увидели дуло пистолета, направленно прямо на того, кто сидел сверху. Глаза Бьякурана источали холодный колкий огонь.
- Да что с тобой? Какая тебе-то разница?
- Большая. Он еще не принадлежит тебе, так что будь добр, оставь парня в покое. Не порть товар. Мне абсолютно не хочется, чтобы на нем остались синяки от твоих рук, и уж совсем не хочется получить пользованный экземпляр. Вот когда выиграешь, делай с ним все, что захочешь.
Вняв словам, произнесенным самым холодным и убедительным тоном, а пистолет служил в данном случае решающим аргументом, якудза нехотя отпустили подростка. Тот сразу же сел на диван и привел одежду в порядок. То, что он попал в ситуацию, из которой ему в одиночку не выбраться, было очевидно. Отец не поможет. Хотя, после всего этого, трудно называть его так. Охране на него наплевать, деньги им платит Антонио, значит, и слушаться они будут только его.
Судорожно проворачивая в голове варианты возможного побега, он пришел к выводу, что это бесполезно. Остается надеяться, что удастся сбежать по дороге. Он посмотрел на стол. В центре лежала большая куча игральных фишек, он часто видел такие, находя их в прикроватной тумбочке у постели родителей. Мама часто говорила, что это из-за них папа такой раздраженный. Еще в детстве, когда отец приходил домой пьяный и злой, он прятался на кухне и слышал, как Антонио кричит на мать, бьет стаканы, стоявшие в гостиной. Став старше, он пару раз попытался защитить маму, но что для разъяренного мужчины тринадцатилетний ребенок. Как щенок для тигра. И отец хватал его за горло, как хищник жертву, и, смотря в глаза, изрыгал ругательства, касающиеся его и матери, пока у ребенка не начинали течь слезы от боли и обиды. Тогда он просто швырял его в сторону. Хорошо, если на пути попадался диван или кресло. Один раз он упал прямо на стеклянный журнальный столик, который разбился от удара, и мальчик порезал руку. Была задета вена, кровь текла ручьем. Мать тогда попросила соседа отвезти их в больницу, и все время была рядом, пока ему накладывали швы. До сих пор на правой руке остался тонкий, еле заметный на светлой коже след.
Парень перемести взгляд с фишек, вызывавших столь неприятные воспоминания, на игроков. Сидевшие за столом японцы вызывали отвращение. Естественно, когда тебя хотят изнасиловать, любой будет отторгать. От них пахло алкоголем, а подросток не любил этот запах с детства. Все те же ассоциации с пьяным в доску отцом. А еще, они были все на одно лицо. Типичное утверждение любого европейца. Азиаты для них похожи друг на друга, отличаются только комплекцией, ну, голосом, возможно. Эти двое напоминали ему крыс. Маленьких, черных крыс с жесткой шерстью и отвратительным длинным лысым хвостом. У них были такие же маленькие бегающие глазки и маленькие руки, норовящие что-нибудь быстро схватить и утащить к себе в нору. Третий незнакомый ему человек разительно отличался от всех остальных. Белые волосы, непослушно торчавшие во все стороны, светлая кожа. По акценту подросток понял, что он тоже итальянец. Только другой масти. Он не понимал, что такой мужчина может делать здесь, среди этого сброда. Рубашка и брюки были очень хорошего качества, это парень мог определить на глаз. Он часто видел представителей бизнеса и криминала, ошивающихся у них дома, поэтому мог с точностью определить, сколько стоит та или иная вещь. На сумму, отданную за часы, красовавшиеся на запястье Джессо, какая-нибудь африканская страна могла жить целый год. На пальце печатка. Только не на безымянном, как у всех, а на среднем. Руки красивые, пальцы тонкие, даже изящные, но сильные. Такими пальцами можно очень просто задушить или сломать что-нибудь. Запястье, например. Только сдавить посильнее и все. Парень представил себе звук ломающихся костей и вздрогнул. Судя по тому, как быстро его послушались, он был очень влиятельным человеком. Чем он занимается? Наркотики? Оружие? Скорей всего и то и другое. Иначе заработать на сиреневый Феррари, стоявший во дворе, вряд ли возможно. То, что этот роскошный спортивный жеребец принадлежит именно Бьякурану, он не сомневался. Потому что у всех остальных не хватит даже на колесо от этой машины. Круто, наверное, покупать все, что тебе нравится.
А тем временем игра продолжалась, на кон летели фишки, ставки повышались. Парень иногда ловил на себе взгляды японцев, которые переговаривались на своем языке, то и дело заливаясь противным смехом. Лица отца он не видел. Кресло, в котором он сидел, стояло спиной к дивану. Хотя, меньше всего ему сейчас хотелось смотреть на человека, так низко с ним поступившего. Переведя взгляд на блондина, подросток встретился с ним глазами. Тот видимо, почувствовал внимание к своей персоне и решил проверить свою догадку. Пару секунд мальчишка был в оцепенении от неожиданности, потом в голове что-то щелкнуло, и он показал Бьякурану язык. Непонятно, что именно заставило его это сделать, но назад пути уже не было. Правая бровь Джессо удивленно поползла вверх, уголки рта приподнялись, но он тут же одернул себя, и лицо снова стало непроницаемо, как мраморная статуя.
- Вскрываемся? – Предложил один из японцев, когда на кону уже стояли особняк на Ибице и парочка машин.
- Да! – С готовностью ответил другой. Видимо им не терпелось поскорее узнать, кто уже сорвет банк.
- Согласен.
Джессо молча кивнул. По его виду нельзя было понять, волнуется ли он, или все происходящее ему просто до лампочки. Карты легли на стол.
-Фулхауз.
- Каре.
Второй японец расплылся в улыбке победителя.
- Стрит флеш. От пятерки.
Он не скрывал своей радости и с неподдельным интересом уставился на мальчишку.
- Кажется, кто-то переезжает, - хохотнул второй. Они были настолько уверены в своих картах, что даже забыли, что еще один игрок не открылся. Джессо молча сидел и наблюдал, как эти две змеи делят шкуру пока еще не убитого медведя. Он сидел и выжидал момент, когда положить карты. Дал этим двум макакам вдоволь насладиться ощущением победы. Потом тихо положил карты на стол пред собой, аккуратно расправив, чтобы было видно каждую.
- Стрит флеш. – Японцы мигом заткнулись и уставились на ухмыляющегося Джессо. – От десятки.
Немая сцена. Кажется, это так называется. Когда все застывают в действии, молча уставившись на пять карт, только что решивших судьбу игры. И судьбу подростка, сидевшего на диване и внимательно наблюдавшим за происходящим. Даже он не сдержал улыбки, смотря на то, как округлились глаза у якудза, секунду назад бывших полностью уверенных в своем успехе.
- Он переезжает. Только ко мне.
- Ты сжульничал! – Один из азиатов явно забылся, произнося эту фразу.
Ухмылка сошла с лица Бьякурана. Откинувшись на спинку кресла, он посмотрел прямо в глаза японцу и размеренно произнес:
- Ты обвиняешь меня в нечестной игре?
Тон был настолько холодным, что слова, словно льдинки, падали с языка и разбивались оземь с хрустальным звуком. На лице Джессо было не написано ровным счетом ничего, только глаза сверлили посмевшего упрекнуть его якудза. Подросток никогда не видел такой внутренней силы, сосредоточенной в одном человеке. Казалось, еще чуть-чуть и мафиози сделает себе харакири. Заикаясь, тот начал просить прощения:
- Нет, что Вы, я не это имел в виду. То есть, я хочу сказать, что не хотел Вас оскорбить.
Слушать этот лепет было скучно. Бьякуран зевнул, поднялся с кресла, одной рукой перекинув пиджак через плечо, и направился к выходу. Дойдя до двери, он глянул на подростка:
- Сам пойдешь или тебе помочь?
Парень решил не испытывать его терпения, поэтому быстро поднялся с дивана и пошел за Джессо. Тем более что ему хотелось поскорее покинуть этот дом. Машина уже была заведена, мотор приятно урчал. Охранник открыл дверцу, сначала сел подросток, потом Бьякуран. Насчет хозяина машины он действительно оказался прав. Они сидели в шикарном Феррари, салон был отделан мягкой кожей, вставки на приборной доске были из какого-то дерева, а по количеству приборов и всевозможных датчиков, автомобиль можно было сравнить с реактивным самолетом. Охранник сел за руль, и машина выехала за ворота и направилась в сторону города.
Оказавшись в своей машине, Джессо расслабился, откинувшись назад, и шумно выдохнул. Он выглядел уставшим. Только сейчас парень заметил небольшие морщинки в уголках глаз. При тусклом свете в комнате нельзя было рассмотреть его лицо поближе, зато сейчас у него была такая возможность. Черты лица были довольно тонкие и изящные, красивый нос, с чуть поднятым кончиком, четко очерченные губы, ровные светлые брови. Если бы не фиолетовая татуировка, ниже левого глаза, можно было бы сказать, что у него бесцветное лицо. Но этот маленький кусочек вносил разнообразие, какую-то загадку. Интересно, когда это он нанес себе этот узор? И почему?
Машина остановилась на светофоре. В голове у подростка молниеносно начали проноситься одна мысль за другой. Что ему делать? Из дома сбежать будет гораздо труднее, чем сейчас. Поэтому он быстро оглянулся на сидящего рядом Джессо. Кажется, он уснул. Мальчишка начал медленно пододвигаться к двери, намереваясь быстро выскочить. Охранник был занят дорогой, поэтому не смотрел в зеркало заднего вида. Сейчас. Открыв дверь, он попытался выйти, но сильные руки рванули его назад. Он упал на сиденье, дверь закрыли, машина поехала дальше.
- Не советую тебе так делать. – Джессо взглянул на него и снова удобно устроился на кожаном диванчике.
Подросток насупился. Больше всего он не любил чужих советов. С вызовом смотря на мужчину, он громко произнес:
- Это еще почему?
- Потому. Ты хочешь убежать. А ты хоть знаешь, куда? У тебя есть здесь друзья, которые помогут тебе? Ты в Японии, а Италия на другом конце земного шара. Поделись идеями, как ты туда собрался добираться, без денег и документов. Сбежишь от меня, тебя найдут другие. Как ты мог заметить совсем недавно, от недостатка внимания у местных мафиози ты не страдаешь. Так что можешь хоть сейчас выйти из машины, я даже попрошу водителя остановить у ближайшего населенного пункта. Только не позже, чем через 2 часа тебя уже будет лапать какой-нибудь японец, годящийся тебе в отцы. Это в лучшем случае. В худшем, тебя просто заберут в притон, где ты и года не продержишься. Сдохнешь либо от передоза наркотиков, либо от физического истощения. Недостатка в клиентах у тебя не будет.
Произнося эту речь, Бьякуран даже не посмотрел на подростка. Он все так же сидел, сложив руки на груди и закрыв глаза. Парень опустил голову. Он не любил признавать чужую правоту, но здесь у него не было выбора. Он один, в другой стране, без документов он никто, обратиться тоже не к кому. Что делать дальше, он не знал. И чем все это закончится, тоже. Отчаяние начало комом подступать к горлу. Только не плакать! Нужно держаться! Выход всегда есть, только надо его найти. Но удержать всхлипывания не удалось. Шмыгнув носом, он уставился на обивку дивана, на котором сидел, забравшись с ногами. Он не заметил, когда это он успел так устроиться, но сейчас ему не хотелось даже шевелиться.
К щеке прикоснулось что-то теплое.
- Как тебя зовут?
Открыв глаза, парень уперся взглядом в темные, как грозовое море, глаза мужчины, сидевшего рядом. Он поглаживал его по щеке тыльной стороной ладони. Отпрянув, подросток злобно уставился на него.
- Тебе какая разница?!
Джессо усмехнулся. Устало как-то.
- Неужели на мой вопрос так сложно ответить?
Подросток обижено засопел. Опять ему приходится принять чужую правоту.
- Гокудера, - пробурчал он.
- Меня Бьякуран, - сказал Джессо. – Уже скоро приедем, - добавил он, глядя в окно.
Через минут десять, машина въехала в небольшой ухоженный дворик, засаженный невысоким вечнозеленым кустарником. Охранник вышел из машины и открыл дверь автомобиля. Джессо вышел и немного подождал, наблюдая, как парень выбирается из машины. Удостоверившись, что мысли о побеге окончательно покинули его голову, и он не собирается удрать при первой же возможности, Бьякуран вошел в дом. Гокудера прошел за ним.
Дом такого влиятельного человека он представлял себе совсем по-другому. Ему казалось, что он обязательно должен быть очень большим и ярко освещенным, с кучей прислуги и охраны. Насчет обстановки его фантазия была просто безгранична, и разве что душ, из которого вместо воды лилось дорогое шампанское, не приходило на ум. Но все остальные атрибуты солидного бизнесмена, как то огромный кабинет, обшитый панелями из редкой древесины, сейф, размером с небольшую комнату, для хранения ценных бумаг, денег, брильянтов, важных документов и всего остального, роскошный бар с коллекционными винами и выдержанным коньяком просто обязаны быть. На стенах, по его глубокому убеждению, должны висеть не какие-то репродукции или работы неизвестных современных художников, а исключительно великие подлинники. Сам бы он никогда не согласился жить в таком монстре, он не любил роскошь. Точнее, не во всем. Хороший автомобиль, это одно. А кровать размером с небольшое футбольное поле, с резными ножками, парчовым балдахином и прочим, это другое.
Поэтому он приятно удивился, переступив порог азиатской резиденции Джессо. Он увидел небольшую, но уютно обставленную гостиную, с удобной мебелью, горшечными растениями, варьировавшимися от пальм и фикусов, до фиалок и кактусов. Свет был настроен так, что он равномерно покрывал всю площадь, освещая каждый уголок. Но при этом, пощелкав выключателями, можно было оставить свет только в той зоне, где ты находишься. Либо только на входе, освещая шкаф для верхней одежды, стойку для зонтиков и полочки для всякой мелочи, либо в центре, где стоял диван и два самых больших цветка. Он хотел было осмотреть остальные комнаты, но охранник легонько подтолкнул его, призывая идти дальше. Кинув на него испепеляющий взгляд, подросток проследовал за Джессо вверх по лестнице, на второй этаж. Там тоже была комната, сходная с гостиной, но она больше напоминала библиотеку, из-за книжных шкафов, уютно примостившихся у стены. Пройдя через гостиную, Бьякуран открыл дверь в небольшую комнату.
- Это твоя. Располагайся.
Пройдя внутрь, Гокудера огляделся. Кровать, письменный стол, телевизор, игровая приставка. Возле кровати стояла тумбочка, а на стене висел абажур. На окнах шторы, красиво присобранные по бокам. Дверь, наверное в ванную. И встроенный шкаф. Все как положено, стандартный набор.
- Прямо – дверь в ванную, можешь пока принять душ, полотенца уже висят. Только одежду принесут завтра утром. Шкаф пока пустой.
- Надеюсь, мне не придется ходить в костюме горничной? – Съязвил подросток. Так, ради проформы. Чтоб не расслаблялись.
- Только, если захочешь. Я передам, что у тебя «особые» пожелания. – Хохотнул Бьякуран. Гокудера нахмурился. Его вообще возможно вывести из себя? Или он всегда такой, непрошибаемый?
Пока Джессо распаковывал документы в кабинете, Гокудера принялся исследовать свою новую комнату. Сел на кровать, провел рукой по покрывалу. Мягкое. Попрыгал. Кровать хорошо пружинила. Найдя пульт от телевизора, он пощелкал по каналам. Судя по их количеству, телевидение в доме было кабельным. Полазив в шкафчике под плазменной панелью, он нашел кучу дисков с фильмами, мультиками и играми. Жить можно, решил он про себя. Сколько ему здесь придется провести времени, он не знал. Да и не хотел сейчас об этом задумываться. Хотелось есть и спать. И в душ. Поэтому он принял по-скарлетовски правильное решение, подумать об этом завтра. И направился на поиски хозяина дома, чтобы возвестить ему благую весть:
- Я хочу есть, - сказал он с порога кабинета. Джессо обернулся.
- Хорошо, скоро будем ужинать.
И снова принялся разбирать бумаги, не обращая внимания на подростка. Тот решил, что ему можно ходить везде, где не заперто, и начал обходить дом. На стене у лестницы висели картины. Какие-то пейзажи. Гокудера немного задержался возле них. Они ему не понравились. Напоминали детскую мазню, когда ребенок окунает в баночку с гуашью палец и начинает выводить на бумаге непонятные закорючки. И цвета были какие-то кричащие. Трава слишком зеленая, а небо неестественно голубое. У автора явно были проблемы, решил подросток.
- Нравится?
Обернувшись на голос, он увидел Бьякурана, с интересом за ним наблюдавшего.
- Нет, - буркнул парень.
- А почему?
- Потому что это уродство! Это даже на картину не похоже, - возмущенно ответил Гокудера. Глянув на улыбающегося Бьякурана, он мстительно добавил:
- Только полному кретину могла прийти в голову мысль купить такое убожество!
Он подумал, что тот должен обидеться, потому что по мнению Гокудеры, картины покупал он. Но Джессо лишь всего лишь улыбнулся и сказал:
- Ужин готов, пошли есть.
И отправился на кухню. Челюсть у мальчишки была готова прийти в соприкосновение с полом, он не ожидал такой реакции. Вообще, многого, что произошло сегодня, он не ожидал. Не найдя ничего сказать в ответ удаляющемуся мужчине, он просто пошел за ним. Бьякуран сел во главе стола, развернув лежащую рядом с тарелкой газету. Видимо, Гокудере можно было сесть где угодно, раз ему не указали место. Немного подумав, он выбрал место посередине, удобно устроился на стуле, по своему обыкновению поджав под себя левую ногу. Повар поставил перед ним тарелку с какими-то странными рисовыми треугольниками. Он презрительно скривил губы. У Бьякурана на ужин были суши. Повертев носом, Гокудера демонстративно отодвинул от себя тарелку и сказал:
- Я не ем суши.
- Это не суши, это онигири, - не отрывая глаз от газеты, ответил Бьякуран.
- Мне все равно как называется это хрень, я не буду есть сырую рыбу! – Заявил подросток, метнув испепеляющий взгляд на безмятежно сидевшего хозяина дома.
- Там не сырая рыба, там слива.
- Слива? – Гокудера с недоверием уставился на отвергнутое блюдо.
- Попробуй, не понравится, повар приготовит что-нибудь другое.
Парень аккуратно взял один из треугольников, обнюхал.
- Пахнет рисом.
- А чем, по-твоему, должно пахнуть? – Усмехнулся Бьякуран.
- Черт их знает этих японцев, - пробормотал Гокудера. Он осторожно откусил небольшой кусочек. Прожевал. Пока нормально. Видимо, начинка, как всегда, где-то в конце. Откусив еще раз, подросток понял, что добрался до этой самой сливы. Против его ожиданий, было вкусно. Поэтому он слопал все, что было на тарелке. Глядя, как он уплетает за обе щеки, Бьякуран улыбнулся. Уже в который раз этот подросток заставлял его губы растянуться в улыбке, просто одним своим поведением.
- Еще?
Подросток немного подумал и сказал:
- Нет, я спать.
- Тогда спокойной ночи. – Бьякуран внимательно посмотрел на мальчика. Ответит или нет? Съязвит, как обычно, наверно. Под его пытливым взглядом Гокудера почувствовал себя не очень уютно. Пробормотав себе под нос что-то вроде «спасибо», он быстро выскочил из кухни и поднялся к себе в комнату. Приняв душ, он завернулся в самое большое полотенце, так как сменной одежды у него, естественно с собой не было, и улегся под одеяло. В сон парнишка погрузился очень быстро, стоило ему опустить голову на подушку.
Бьякуран же, напротив, долго не мог заснуть, проворачивая в голове события прошедшего дня. Его мучила мысль, что ему дальше делать с подростком, за которого он теперь, в некотором роде, нес ответственность. Отпустить его он не мог, потому что парню элементарно некуда было идти. А оставить его на произвол судьбы было невозможно. Потом, в Японии он всего лишь на время, пока уладит все вопросы с контрактами. А что дальше? Надо будет возвращаться в Италию, а значит, делать документы. Он несовершеннолетний, понадобится разрешение родителей на выезд. Конечно, все эти проблемы решаемы. Но он абсолютно не представлял себе дальнейшую жизнь под одной крышей с этим сгустком язвительности. И совсем не из-за подросткового духа противоречия, бушующего в нем, а потому что держать рядом с собой человека против его воли не укладывалось в моральные устои Джессо. И как разрешить эту проблему, он не знал. Но в одном был уверен точно: этот подросток буквально ворвался в его жизнь, разрушив привычное ее течение, привнеся определенные краски в ее палитру.
Проснувшись ближе к обеду, Гокудера сладко потянулся. Несмотря на то, что он спал в незнакомом месте, парень отлично выспался. Повалявшись еще несколько минут, он встал с кровати и подошел к шкафу. Вроде Бьякуран говорил, что одежду должны привезти утром. Открыв дверцы, он увидел сложенные аккуратной стопочкой джинсы, футболки, на вешалках висели рубашки. Порывшись, подросток вытащил особо понравившееся, и начал натягивать. Наскоро умывшись и почистив зубы, он спустился вниз. Дома было тихо. Пробравшись на кухню с целью закинуть что-нибудь в рот, он бесцеремонно открыл холодильник и начал вытаскивать все, что попадалось под руку. Сделав из всего, до чего дотянулся, гигантский бутерброд, он уселся в гостиной перед телевизором и съел это невообразимое сооружение из хлеба, ветчины, помидоров, майонеза, зелени и еще чего-то. Почувствовав, что еще не наелся, он вернулся на кухню, теперь уже в поисках десерта. Как нельзя кстати оказалось лежащее в морозилке мороженое. Поедать лакомство он решил в своей комнате за просмотром какого-нибудь фильма. Перебрав все диски, он уложил аккуратной стопочкой те, которые собирался посмотреть, и улегся на кровать. Несколько часов пролетели незаметно. Он даже не услышал, как к дому подъехала машина, хлопнула дверца, возвещая о возвращении хозяина дома. В реальность Гокудеру вернул голос стоящего на пороге Бьякурана:
- Я смотрю, ты уже полностью освоился.
Подросток вздрогнул от неожиданности. Оглядев устроенный в комнате разгром, с вываленной из шкафа одеждой и разбросанными по ковру дисками, он спокойно посмотрел на Джессо:
- А что, есть проблемы? Это ж вроде моя комната, ты сам сказал.
- Нет, никаких проблем. Я рад, что ты чувствуешь себя здесь, как дома. Если тебе что-нибудь нужно, скажи.
Гокудера с недоверием посмотрел на Бьякурана. Он стоял, облокотившись на дверной косяк, засунув руки в карманы брюк, с неизменной улыбкой на лице. Но глаза были уставшие. В его словах не было ни тени иронии, казалось, что он сказал правду. Подросток всерьез заинтересовался, можно ли этого человека вывести из себя, разозлить. Занятие, конечно, опасное, но не убьет же он его. Реакция Джессо на его выходки была ему непонятна. Он отлично помнил, как злился отец на беспорядок в комнате, как он мог швырнуть в него поднятой с пола книгой, игрушкой, как бил его, когда Гокудера стал немного старше. Прекрасно помнил, как молча глотал слезы от обиды и беспомощности, потому что отец был физически сильнее и мальчик просто не мог отплатить ему той же монетой. А Бьякуран другой. Он не злиться, не кричит, не бьет. Хотя, Гокудера прекрасно понимал, какую функцию, по идее, должен выполнять. Бесправной подстилки. Поэтому каждое такое проявление неподдельного интереса и внимания, где-то даже заботы, ставило его в тупик по разным причинам. Его отцу всегда было на него плевать. Его не интересовало, сыт он или хочет есть, никогда не волновало его здоровье, ребенок мог неделю мучиться сильным кашлем, пока сердобольная соседка не поила его чаем с медом и не пичкала таблетками. А другого обращения он не знал. Мать была единственным близким ему человеком, но она умерла от рака год назад. Как он пережил ее смерть, он до сих пор не помнит. Помнит только, что отец стал совсем неуправляемым. Постоянно пил, чаще проигрывал, и соответственно, чаще срывал свою злость на сыне, которого уже некому было защищать. Поэтому он постоянно сбегал из дома, ночуя на вокзалах, парках, крышах, где угодно, только не в одном доме с отцом, окончательно съехавшем с катушек.
Понемногу, жизнь начала входить в свое привычное русло. Каждое утро Джессо уезжал на работу, когда Гокудера еще спал. И возвращался вечером, иногда даже ночью. Он все так же снисходительно выслушивал гневные тирады подростка по самым разным поводам, лишь спокойно улыбаясь и внимательно наблюдая за тем, какими нелепыми способами мальчишка пытается вывести его из себя. То, что именно это является его конечной целью, он понял еще давно. Просто ребенку не хватало внимания, он пытался привлечь его таким странным способом, заставив Джессо обрушить на него свой гнев. Охранник Марко, который теперь оставался дома, чтобы следить за подростком, неоднократно звонил боссу, докладывая о последних выходках неугомонного мальчишки. Один раз он свалился в бассейн, после того, как Бьякуран лично предупредил, чтобы он не ходил там вечером, потому что можно поскользнуться и упасть в воду, если не разбить голову. Слава Богу, обошлось без травм, Гокудера отлично плавал, важен был сам факт неповиновения инструкциям. Мужчину откровенно забавляли эти тщетные попытки разозлить его, и особенно доставляло удовольствие смотреть на разочарованную мордашку подростка, когда его очередная выходка не принесла желаемых результатов.
Вскоре, все-таки Гокудере удалось найти краеугольный камень, о который можно было высечь искру гнева. Этим самым камнем стал город. Однажды он решил попроситься в центр погулять. На что Бьякуран, естественно, ответил отказом. Отпускать подростка в город было опасно, а отправлять с ним охрану было уже слишком. Поэтому Джессо приходилось отбиваться от постоянных нападок подростка, решившего добить его именно этой просьбой.
- Почему мне нельзя в город?! – Бушевал мальчишка.
- Потому что это опасно, - в сотый раз отвечая на этот вопрос, устало сказал Бьякуран.
- Так нечестно! Я хочу в город! Мне здесь надоело!
Бьякурану оставалось только молча сносить эти нападки и не обращать внимания на сверлящего его зелеными глазами подростка, уповая на то, что это ему быстро надоест, и он отстанет. Так и получалось. Не дождавшись взрыва эмоций от Бьякурана, Гокудера отправлялся в свою комнату, вымещать энергию в игре. Он задавал ему все тот же вопрос каждый день, специально вставая для этого утром, и ждал Джессо с работы. Но однажды, он не решился встретить его подобным образом.
Джессо вернулся поздно. Услышав, как хлопнула дверь машины, Гокудера пулей сбежал по лестнице вниз, намереваясь с порога задать свой коронный вопрос. Джессо медленно снял пиджак, устало ослабил узел галстука. Из-за темных кругов под глазами, вид у него был какой-то болезненный, а не просто уставший. Лицо казалось еще более худым, а нос еще более тонким. Подросток не замечал, что Бьякуран так много работает, не видел, как тот до поздней ночи сидит в кабинете, готовя документы для переговоров. С каждым днем усталость накапливалась, а отдохнуть не получалось. Парень почувствовал угрызения совести. Вместо того, чтобы дать Бьякурану возможность расслабиться, он доставал его своими нелепыми просьбами. Поэтому, подойдя поближе, он ничего не сказал, а лишь взглянул в усталые глаза мужчины. Джессо улыбнулся и потрепал его по волосам:
- Я устал, давай отложим разговор о твоей поездке в центр на потом.
Проводив его глазами, Гокудера решил, что нужно как-то загладить свою вину перед ним. Хотя, он в принципе, ни в чем не виноват, но щемящее чувство в груди не покидало его. Поэтому он решил зайти в Бьякурану попозже, когда тот уже примет душ и устроится на кровати с любимой книгой. Только что он скажет, оказавшись один на один с Джессо, Гокудера не знал. Но надеялся, что у него что-нибудь получится сымпровизировать.
Подождав полчаса, подросток тихо поскребся в дверь спальни Джессо.
- Войдите.
Открыв дверь, он заглянул в комнату. Бьякуран и правда лежал на кровати, с бокалом виски в руке.
- Ты опять хочешь что-то у меня спросить? – Он улыбнулся, жестом приглашая парня войти.
Гокудера отрицательно помотал головой. Нужно было что-то сказать, но слова все никак не шли на ум. Поэтому он просто остался стоять посреди комнаты, глядя в пол. Джессо усмехнулся.
- Тогда, может, просто составишь мне компанию?
Подросток поднял голову. Он не совсем понимал, что от него хотят. Поэтому слегка помялся на месте, не решаясь подойти ближе.
- Я не кусаюсь, не переживай, - улыбнулся Бьякуран. Подросток несмело подошел. Джессо сел на кровати, оперевшись спиной на кучу подушек.
- Садись, - сказал мужчина. – Нет, мне на колени, - он взял за запястье подростка, решившего было присесть на краешек кровати, и потянул, заставляя сесть к себе на колени.
- Зачем? – Упавшим голосом спросил Гокудера.
- Чтобы лучше тебя видеть, - засмеялся Джессо. В одной руке он держал бокал со спиртным, а вторую он положил на ладонь подростка, переплетаясь пальцами. Парень чувствовал себя не в своей тарелке. Было немного страшно, потому что он не знал, как будет себя вести Бьякуран, если выпьет слишком много. Поэтому он каждый раз с опаской смотрел на него, когда тот отпивал из бокала.
- Да не трясись ты так, не собираюсь я тебя насиловать в пьяном угаре, - сказал мужчина, улыбаясь. – Хочешь, можешь уйти прямо сейчас.
Гокудера на секунду замер. Натура у него была довольно противоречивая. Стоило ему что-то разрешить, как тут же терялся к этому интерес. Подумав немного, подросток решил остаться.
Минут пять они просто молчали. Парень не знал, куда деть глаза, поэтому его взгляд блуждал по комнате, изредка останавливаясь на самом ее хозяине, где-то в районе грудной клетки. Поднять голову и посмотреть ему в глаза, подросток не мог.
Джессо же, наоборот, внимательно осматривал сидевшего у него на ногах парнишку. Он с самого начала заметил, что его зеленые глаза не умеют врать. И в них отражаются только те эмоции, которые он действительно чувствует. Это и привлекало Бьякурана. Он отвык от искренних проявлений каких бы то ни было чувств. Подросток говорил то, что думает. Да, конечно, язвительности у него было хоть отбавляй. Но открытую агрессию он проявлял только к тем, кто ее действительно заслуживал. Чего стоили его темные, цвета зеленой яшмы, глаза, наполненные злобой и ненавистью к человеку, который проиграл сына в карты. В силу возраста и темперамента, эмоции захватывали его целиком, поэтому все, что он чувствует, было буквально написано на его лице. Мужчина усмехнулся. Допустим, сейчас, он сидит на нем, не зная, куда деть руки, левую он положил на постель, ее-то Джессо и накрыл своей ладонью, перебирая пальцы и легко поглаживая по внутренне стороне ладошки. А правую, после непродолжительных колебаний, подросток положил себе на колено. Видимо, сама ситуация была для него в новинку, он элементарно не знал, как себя вести. Это тоже было немного забавно.
- Ты девственник?
Вопрос застал мальчишку врасплох. Он глянул на Бьякурана растерянными и немного испуганными глазами. Мужчина смотрел прямо на него, на лице все тоже спокойное выражение. Гокудера начал тут же искать в его словах подвох. Что именно он имеет в виду?
- Ну, чего ты стесняешься-то? Девочки у тебя были?
Не найдя в себе сил разомкнуть губы, подросток кивнул. Он не понимал, почему его спрашивают о таких вещах. Поэтому терялся еще больше. Конечно, в голове вертелся самый приемлемый ответ, что Джессо просто пьян и несет полную чушь, поэтому лучше отвечать на его вопросы, надеясь, что потом он отстанет.
- И в этом плане тоже?
- Да, - тихо произнес Гокудера и залился краской. Он не знал, почему это вдруг это начало его смущать. Своим друзьям, одноклассникам он абсолютно не стеснялся рассказывать о своем половом опыте. Но здесь ему было как-то не по себе. Джессо был намного старше. И непонятно, почему он интересуется таким аспектом жизни подростка.
Хмыкнув, Бьякуран допил содержимое бокала и поставил его на тумбочку. Глянув на подростка еще раз, он взял обеими руками край футболки и потянул вверх. Гокудера судорожно вцепился в его запястья.
- Зачем?! – Глаза уже были не растерянные, а испуганные. Но он смотрел прямо в глаза мужчине, пытаясь найти в них ответ на такие странные действия.
- Я же сказал, не бойся, - сказал Джессо и снова легонько потянул футболку вверх. – Ты мне доверяешь?
Бьякуран серьезно посмотрел на Гокудеру. Такого вопроса подросток не ожидал, поэтому несколько секунд сидел в замешательстве. Где-то в вихре, поднявшемся в его голове, билась мысль, что нужно уйти отсюда, пока еще можно. Другая резонно замечала, что если бы Бьякуран хотел его изнасиловать, он бы давно уже это сделал, а не стал ждать две недели. Третья говорила, что кто его знает, этого итальянца, и что твориться у него в голове. Но из всеобщего гула, Гокудера смог выцепить одну мысль. Джессо его никогда не обманывал. Это не значит, что ему можно вот так просто доверять, но у него пока не было выхода. Если он перестанет верить Бьякурану, то кому тогда? Рядом больше никого нет, кто бы относился к нему по-человечески. Поэтому парень неуверенно отпустил Джессо и поднял руки вверх, позволяя тому стянуть с себя футболку.
Сидеть с обнаженным торсом перед внимательным изучающим взглядом Бьякурана было еще неуютнее. Гокудера не понимал, в чем смысл всего этого. Если хочет просто трахнуть, тогда почему тянет. Другого объяснения подросток пока придумать не мог.
- Можно потрогать? – Джессо снова взял его правую руку в свою большую ладонь и слегка поглаживал большим пальцем.
- Я что, экспонат в музее, что ли?! – Возмутился подросток.
Бьякуран хохотнул.
- Нет, просто я не знаю, как ты относишься к чужим прикосновениям. Не хочу, чтобы тебе было неприятно.
Гокудера насупился.
- Я не знаю, как это, когда тебя трогает мужчина, - пробурчал он, глядя на Джессо из-под нависших на глаза пепельных прядок.
- Тогда, давай попробуем, - улыбнулся мужчина, и, не дождавшись ответа, протянул руку и провел по животу подростка, едва касаясь подушечками пальцев. Потом поднялся немного выше, обводя чуть выступавшие ребра. Глянув на Гокудеру, Джессо не мог сдержать улыбки. Мальчишка сидел, сосредоточенно следя за движениями его руки, пытаясь понять, какие чувства вызывают в нем эти прикосновения. Видимо, ничего раздражающего или неприятного, иначе он бы сразу сказал. Косточки ключиц Бьякуран обласкал уже смелее, обводя каждую впадинку, провел большим пальцем по горлу, снизу вверх, заставляя подростка чуть запрокинуть голову. Скользнул пальцами на загривок, зарылся в волосы, слегка почесывая. Тело подростка мгновенно покрылось мурашками. Мужчина продолжил гладить тело парня, теперь уже обводя пальцами каждый позвонок, спустившись вниз, к поясу джинсов. Потом снова переключился на упругий живот, уже ладонью лаская слегка напряженные мышцы. Мальчик был очень хорошо сложен, видимо занимался спортом, под кожей прощупывались натренированные мускулы.
@темы: NC-17 (-21), Яой, Гокудера, Бьякуран
